— А это я тебе сейчас скажу. Семь тысяч пятьсот пятьдесят долларов. Точность, как в банке.
— Семь ты… но ты же говорил — десять! Семь и десять тысяч — это же не одно и то же!!
— Ну вот, — разочарованно выговорил Женя, — ты уже и начинаешь торговаться. Ну какие могут быть счеты между старыми друзьями? Ты понимаешь, Серега, у этих вот ребят в детстве было плохо с арифметикой. Макс вот до сих пор из математики знает только счет до двадцати и номер 326. Просто его в колонии именно под таким номером содержали. Так, Макс? Верно я говорю?
— Э… блина, — отозвался тот. По всей видимости, этот лексически богатый ответ обозначал утверждение.
До этого момента Сережа Воронцов думал, что такие реликты эпохи первоначального накопления капитала, такие гоблинарии-ортодоксы, как данный индивидуум Макс, давно уже вымерли или мутировали в более-менее цивильную бизнес-прослойку теневой экономики. Оказалось, что он обидно заблуждался.
Корнеев явно чувствовал замешательство Сережи. Более того, он прекрасно понял, что Воронцов раздавлен и ошеломлен, потому тоном гостеприимного хозяина, зазывающего гостя на рюмочку чая, произнес:
— Ладно, Сережа, — сказал Юджин, — поговорили, и будет. Давай, нечего торчать в дверях. Проходи, присаживайся. Только не шуми, а то у тебя дедушка спит. Он, кажется, вчера тоже употреблял внутрь горячительное. Разит от него, как из канализации. Наверно, закусывал перегнившими картофельными очистками. Сегодня подпишем всю документацию и оформим твою замечательную хату как надо: в собственность казино. Если не веришь, могу показать твои же расписки, и все такое. Все как надо.
— Так только моя подпись будет недействительной, — сказал Сережа. — Квартира у нас на двоих приватизирована… на меня и на деда.
— И дед подпишет.
— Плохо ты моего деда знаешь…
Юджин иронически хмыкнул, приглашая своих амбалов к веселью: дескать, как не подпишет, куда он денется? Тоже мне, нашелся герой-панфиловец на пенсии! Сережа Воронцов же вытер губы ребром ладони и произнес:
— Значит, я проиграл квартиру? Значит… но ведь она стоит гораздо больше, чем твои семь с половиной штук, которые ты мне тут предъявил.
Юджин даже подпрыгнул от усердия, на мгновение забыв всю свою великосветскую величавость, и воскликнул:
— Вот именно, вот именно! Ты, между прочим, когда закладную подписывал и веселился при этом, как будто я не я, а просто Петросян со Жванецким какой-то… так вот, ты вообще хотел заложить ее за пять штук. А я настоял на том, чтобы ты оформил сумму в семь тысяч. Хотя квартира, положим, действительно стоит больше.
— Я так думаю, около пятнадцати, — на автопилоте пробормотал Сережа, прихватываясь немеющей рукой за стену.
— Вот-вот. Что-то около того. Мне вроде так риэлтор и говорил.
Сережа, сжав кулаки, подавил в себе дикий всхлип животного бешенства.
— Сука ты, — с неожиданной для самого себя спокойной холодностью выговорил он, — сука и гнида. Развел, как педального лоха. Тебе что, больше некого было на хату обуть? А эти уроды… Романов и второй, лопоухий?… Ты что, с ними в доле, да, Корнеев? А не боишься, что в соответствии с твоей замечательной фамилией тебе ножки пообкорнают? Не боишься, нет? Нет?!.
Ваня из ИТУ имени Кинг-Конга синхронно клацнул зубами и снял пистолет с предохранителя. Макс, владеющий счетом до двадцати и внеочередным номером 326, шагнул вперед.