— Всякие надломленные и покореженные судьбой — по твоей части.
— В каком смысле «берешься»?
— Втяни людей в дискуссию о последствиях аварий, реабилитации. У нас это действительно не принято. Подлатали, подштопали — и выкарабкивайся, как получится.
«Енина! — осенило меня. — Чем теряться в догадках и шнырять вокруг да около, честнее явиться к ней и „втянуть в дискуссию“. Сначала о детях, годами ждущих операций. Потом, возможно, о Левушке. Совмещу поиск его убийцы с благой публикацией, глядишь, бог простит мне цинизм. Заодно при необходимости и полковнику поклянусь, что не преследую Евгению Альбертовну в раже детективной самодеятельности. И на редактора в благодарность за идею попашу».
— Ладно, берусь, — объявила я. — Но учти, если медицина меня сильно увлечет…
— Я устрою тебя по блату в медицинский, какие твои годы, — любезно заключил он. — Диктую номер телефона.
Трубку сняла женщина и строго известила меня:
— Из газеты? Федоров скоро должен подойти.
— Простите, это домашний телефон? — справилась я.
— Рабочий. А я секретарь Федорова.
— Адрес назовете?
— Да, — хихикнула она и назвала. И пропуск заказала.
Что ж, судя по открытости секретарши, господин Федоров верховодит в шарашкиной конторе. Кто нынче пригласит корреспондента, не проконсультировавшись с боссом? А какой босс накрапает личное письмо в редакцию, укажет истинную фамилию и прямой, без посредника, номер? И так мне приспичило взглянуть на этого уникума, что я быстренько собралась и сама не заметила, как очутилась в одном из не слишком новых шумных районов. Нужный дом оказался современным бизнес-центром, расположенным напротив здания районной администрации. Чтобы снять тут помещение, одних денег было недостаточно. Полагалось иметь и связи.
Триста восемнадцатую комнату я нашла без труда. Обставлена она была аскетично. Возле большого письменного стола гнулся в поисках какой-то бумажки стройный блондин лет тридцати с небольшим. За тумбочкой, увенчанной раздолбанной электрической машинкой, пристроилась прыщавая девица неопределенного возраста. Напротив, на клеенчатом черном диване, развалились два «качка», из тех, кто в подобных фирмах числятся заместителями заместителя и не обременены подчиненными. Я бы развернулась и ретировалась сразу, если бы в дальнем углу не заметила еще кое-кого. Подумала лишь: возможности организма не беспредельны, еще раз глаза из орбит вылезут, назад не вернутся. Выслушав сообщение об отсутствии Федорова, я нахально пересекла комнату по диагонали и сказала:
— Здравствуйте, Галя.
— Здравствуйте, Полина, — встрепенулась пресс-секретарь куда более делового шефа фирмы «Во саду ли, в огороде». — Мир тесен.
— Бесспорно, — согласилась я.
И уселась бок о бок с Галиной Кара-Ленской для продолжения содержательной беседы. «Качки» неласково посмотрели на меня, но промолчали.
— Вы собираетесь что-то рекламировать? — осведомилась Галя.
— Нет. Впрочем, возможно, — ответила я.
— Я коммерческий директор, — вступил в разговор блондин, который так и не отыскал искомого, но не расстроился. — Могу посодействовать?
— Пока не знаю, — принужденно улыбнулась я.
Он также изобразил нечто похожее на улыбку. Полчаса мы провели в молчании. Первой поднялась Галя:
— Я ухожу. Если Юрий Васильевич появится, передайте, что ждала.
— Передайте ему, что перезвоню, — присоединилась я и тоже вскочила.
Но секретаршу неожиданно прорвало. Она принялась доказывать мне, что у Юрия Васильевича наверняка есть веские причины для пребывания вне офиса в полдень. Будто я спорила. Ему и после полудня нечего было здесь делать. Шесть человек молча побездельничали. После нашего с Галей ухода будут бездельничать четверо.