А печатью выставилась тонюсенькая бумажонка. И когда Балков ее сорвал, я испытала странное удовольствие. Старики Зингеры уже перебрали вещи Левы, но не успели коснуться каждого квадратика кафеля в кухне, где сам хозяйничал их бедный сын, когда дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник бесформенный малый со стрижкой «не хочу лысины, сам побреюсь». Наше присутствие повергло его в судороги.
— Левка, сволочь, жид, сдал каким-то жидам мою квартиру, — ахнул пришелец и звучно шлепнул себя по ягодицам. — Из воздуха деньги делают! Из воздуха!
— При чем тут национальность? — механически отозвалась Нинель Михайловна.
Давид Григорьевич только вздохнул. И пожилые люди замкнулись в себе наглухо. Но я полезла на живую амбразуру. И сие сооружение, будто в ужастике, бесстрастно сообщило мне, что бы оно хотело с нами, ублюдками, делать. Фантазия парня явно составляла полпроцента от его тупости и жестокости. Оторвав от себя руки запсиховавшего Балкова, я выбралась в коридор для конфиденциальных переговоров. И поняла, что вопрос престижа в России стоит острее и прямее всех прочих. После моего экзальтированного выступления о шовинизме лысый пряник поведал, что русских, татарских, грузинских, адыгейских и прочих лишившихся сыновей супругов он выдворил бы без колебаний. Завтра в шесть утра должна прибыть бригада евроремонтников, а в доме посторонние. А если бы он с приятелями закатился или с девкой запоролся? Он вообще дал квартире отстояться четверо суток после прежнего владельца. Мало нам, падали? Я плавно переходила с контральто на визг, но вдруг ощутила ртом вкус вспотевшей мужской кожи.
— Поль, заглохни, — попросил Сергей Балков.
— Предатель, — вывернулась я, преодолев искушение вцепиться зубами в его ладонь.
Лейтенант отшвырнул меня подальше от грубого типа и принялся его умасливать:
— Не горячись. На улице льет дождь. Куда пенсионеров в шоковом состоянии гнать? Через десять минут друг заедет, уберемся.
— Если не поторопитесь, мои телохранители из вас отбивных понаделают.
— Понял…
Как я презирала труса Балкова в эти минуты. О несоблюдении им некоторых формальностей при проникновении в дом не подумала и никак не могла взять в толк, почему он не предъявляет удостоверение. А Сергей снял трубку, набрал номер и запричитал:
— Боря, у нас такая непруха…
Минут восемь канули в вечность, и в дверь позвонили.
— На выход, народ, — бодренько пригласил Борис Юрьев. — Говорят, вас из оскверненной квартиры надо вызволять.
— Боря, дай ему в морду, — потребовала я.
— Сережке? — уточнил Юрьев с ехидцей.
— Ему я сама врежу, чтобы не толкался.
— Наслаждение получу при виде, — пообещал Борис и стал теснить меня к выходу, шепча: — Проводи друзей, Поля. Там Виктор Николаевич бугаев в «мерсе» шерстит. Вспомнил, что ты здесь, и захотел помочь. Но его…м-м-м… практическая сметка очень пригодилась. Я за Серегой послежу. Я взорвалась:
— Вдвоем на одного полезете?! Чем же вы лучше гада, грозившего нам расправой охранников?
— Теперь, когда мои подопечные в безопасности… вот теперь и посмотрим, чего ты стоишь без телохранителей, — услышала я предложение кровожадного Балкова.
Однако не сумела адекватно отреагировать, потому и испепеляла Юрьева взглядом.
— Поля, — с непривычным спокойствием вдалбливал мне Борис, — Сергей у нас парень основательный. Он всегда стремится к совершенству, к идеалу стремится. Достал его этот мудак. Я должен проследить, чтобы коллега бритоголового по стенке не размазал. Мужик ведь и впрямь владелец жилплощади.
И тут до меня дошло. Балков не затевал потасовку при мне, при Нинели Михайловне и Давиде Григорьевиче. Зато сейчас отведет душеньку. А мне не по нраву роль общественного контролера.