Но никто из них троих не виделвойнутак,каквиделиеемы.
Шекспир порочил великих людей, когда говорил: "Еслибвеликиелюдиумели
громыхать, как Юпитер, то Юпитер никогданезналбыпокоя:ведькаждый
офицерик, осердясь, гремел бы до самогонеба,гремелбыигремел".Что
сказал бы Шекспир, увидев в руках у любого деревенского парня нечтогораздо
более разрушительное, чем гром, а на Мессинском хребте обнаружил быкратеры
девятнадцати вулканов, которые взрывались бы там от нажимапальца?Идаже
если б то случился пальчик ребенка, последствиябылибыничутьнеменее
разрушительными? Возможно,Шекспирмогбыувидеть,каквкакой-нибудь
стратфордский домик ударила Юпитерова молния,исталбыпомогатьтушить
загоревшуюся соломенную крышу и растаскивать куски разваленной печной трубы.
А что сказал бы он, посмотрев на Ипр, каков онтеперь,иливозвращаясьв
Стратфорд, как возвращаются к себе домой нынче французские крестьяне, увидел
бы старый знакомый столб с надписью: "К Стратфорду, 1 миля" - и в конце этой
мили не оказалось бы ничего, только несколько ям вземледакускистарой
разбитой маслобойки здесь и там ? Может быть, вид того, что способна учинить
злая обезьяна, наделенная такой властью разрушения, какая никогда не снилась
Юпитеру, превзошел бы даже Шекспировы зрелища?
И все же разве не приходится сказать, что, подвергая такомунапряжению
человеческую природу,войнагубитлучшуюеечасть,ахудшуюполовину
награждает дьявольской силой? Лучше было быдлянас,еслибыонавовсе
погубила ее. Тогда воинственные способы выбираться из затрудненийсталибы
недоступны нам и мы старались бы не попадать вних.Поистине"умеретьне
трудно", как сказал Байрон, и чрезвычайно трудно жить. Это объясняет, почему
мир не только лучше войны, но и бесконечно труднее. Встречал ли какой-нибудь
герой войны угрозу славной смерти мужественней, чем изменникБоловстретил
неизбежность смерти позорной? Боло научил насвсехумирать:можемлимы
сказать, что он научил нас жить?
Теперьнеделинепроходит,чтобыкакой-нибудьсолдат,бесстрашно
глядевший в глаза смерти наратномполеиполучившийорденаилиособо
отмеченный в приказах за отвагу, не вызывался бы в суд, так как он не устоял
передпустячнымискушениеммирноговремени,оправдываясьлишьстарой
поговоркой, что-де "человеку надо жить". Когдакто-то,вместотогочтобы
заниматься честной работой, предпочитает продать свою честь за бутылку вина,
за посещение театра, за час, проведенный со случайной женщиной, идостигает
всего этого путем предъявления недействительного чека - нам странно слышать,
что этот самый человек мог отчаянно рисковать жизньюнаполесражения!И
может быть, в конце концов, славная смерть дешевле славнойжизни?Еслиже
она не легче дается, почему она дается столь многим? Во всяком случаеясно:
царство Владыки Мира и Спокойствия не наступило ещедлянас.Егопопытки
вторжения встречали сопротивление более яростное, чем попыткикайзера.