Собака. Ню какой исё Сярик, какой Сярик? Полкан я.
Катя. Ну Полканчик, Полканчик, ну побудь Шариком, ну будь человеком, это так нужно! Мальчик такой бедный, такой больной! И такой талантливый! Знаешь, вот в одной книжке, когда нужно было, к больной девочке даже слон пришел. Слон! Понимаешь?
Собака. А я не слён. И не Сярик. И вообсе нехолосё аманивать.
Катя. Но это не обманывать, совсем не обманывать. Полканчик, ну пожалуйста, он такой больной, такой больной… А вот и мы!… А где Гена? Тетя Люба, где он?(Выпускает веревку.)
Тетя Люба. Да ушел, Катенька. Поздно, говорит, мама ждет. Да ты-то куда пропала?
Катя(чуть не плача).Ну как же это? Куда Hte он? А я вот Шарика привела…
Собака(потупясъ).Не Сярик я.(Уходит.)
Тетя Люба. Пойду, говорит, все равно собаки никакой у вас нет. А что это за собаку-то ты придумала? Какая собака-то?
Катя. Ну была, была у тебя, понимаешь, была у тебя беленькая такая собака, шпиц называется, Шарик, маленькая такая собачка. Была, понимаешь!(Хватает портфель и убегает.)
Тетя Люба. Катя! Куда?… Умчалась… Собачка… Беленькая… Может, и была собачка?… Шарик… Да вроде бы что-то мелькало такое…
В темноте слышен голос Кати: «Гена-а! Гена-а!» Декорация первой картины, только теперь совсем темно, горит фонарь над скамейкой. Снег. Возникает мягкая мелодия песенки. Потом появляется Катя, она ищет Гену, по идет тихо, уже не кричит, под конец песенки садится на скамью и замирает. А песенка такая:
«Девочка, девочка,
Ты куда идешь,
Ты скажи нам, девочка,
Где же ты живешь?
Улица булыжная,
И мороз трещит.
Ты не будь обиженной
От таких обид…
Звезды качаются
У нас над головой,
Все всегда встречаются
Со своей мечтой».
Действие второе
Картина шестая
Тот же парк, вечер, фонарь. Катя сидит па скамье, по теперь перед ней стоит дворник. Это не настоящий дворник, это Яшка, по только в фартуке, в зимней шапке, с оюелезпым скребком.
Дворник. Так. Значит, не хочешь говорить, где живешь?
Катя. Почему не хочу, просто правда я сейчас нигде по живу, вот здесь сижу и живу.
Дворник. Здесь не живут. Не положено. И вы не обманывайте давайте. Девочка, а обманывает. И главное, мы-то знаем, где ты живешь. Сосновая, восемнадцать. И между прочим об вас дома волнуются.
Катя. Ну и неправда, никто не волнуется. Я поняла, я им совсем не нужна, даже тете Любе.
Дворник. Это как же вы можете об взрослых так говорить? Вот учат вас, книжки всякие читаете, а некультурность проявляете насчет взрослых.
Катя. Ну, Яшка, ты пойми, то есть дяденька, – вот если бы у вас были родные, но им никакого дела, понимаете? Всегда только одно и то же: «Двоек нет? Есть хочешь? Опять чулки порвала? Не напасешься на тебя!» Вот и все.
Дворник. Ну и что? Но между прочим другие дети из дому не бегают, в такую поздноту на лавочках не сидят. Проходите вообще домой. У вас подруги есть, товарищи, вот с ними и обсуждайте свои дела. Родители, понимаешь, вас поют, кормят, обувают… а вы их еще критикуете, из дому бегаете… Не положено тут сидеть, проходите домой…
Катя. Да я пойду, пойду, ничего я не убегала, что ты выдумываешь? Просто мне надо одного человека подождать. Пометишь, того мальчика, со скрипкой? Ты не видел, случайно?
Дворник. Не бывает тут никаких мальчиков. А свидания назначать еще рановато, соображать надо.
Катя. Ты дурак, да? Ну какие свидания? Просто я его жду, у него неприятности, ему помочь надо.
Дворник. Это чтобы человеку помочь, его еще и искать? Ну, даешь! Пускай он тебя ищет.
Катя. Балда ты все-таки!
Дворник. Что? Оскорблять? А ну давай отсюда! А то!
Катя. Испугались тебя! Смотри, как бы сам не получил!
Дворник. Да я кому говорю! Я при исполнении, поняла? Я тебя сейчас в милицию.
Катя. Подумаешь!
Дворник(кипит от злости).