Классический роман, детектив, научно-популярное сочинение… Но только не томик стихов любимого поэта!
Валентина Петровна поймала его любопытствующий взгляд на книгу, засмеялась, покачала головой:
— Нет, нет! Не проси и не надейся! Самой дали в библиотеке на два дня.
Володя отвернулся. «Этого еще не хватало! Ей кажется, что я такой же, как она, любитель массового чтива». И тут же ему вспомнился — со всеми обидными подробностями — проигранный спор с боссом Юрой насчет массовой культуры и культуры для масс.
Володе не о чем было говорить с Семеновой, но почему-то расхотелось уходить из сада. В ушах отчаянно зазвенело, заколоколило. Нет, это не в ушах. Звенит душный воздух задичалого сада, рассекаемый крылами летучих существ. Вдалеке меж стволами виднелись из высокой травы несколько ульев — пасека старого Анкудинова. К угловой башне слетелись и вились у своих гнезд ласточки. У крепостной выкрошившейся стены белые куры в фиолетовых чернильных воротничках купались в тончайшей пыли веков. Где-то жалобно заблеяла коза. В ответ залилась лаем собака.
Володя расчувствовался: «Простые, реалистические штрихи жизни. Как гармонирует со всем окружающим старинный наряд, строгая длинная юбка, белая сборчатая кофта с пышными рукавами…»
Он аккуратно поддернул брюки и сел рядом с Валентиной Петровной.
— Нравится? — Она пощипала сборки широкого рукава. — Только что вытащила из бабушкиного сундука. Узнаешь? Выходной наряд ткачихи. Конец девятнадцатого — начало двадцатого века. Не хватает козловых сапожек со скрипом. Ну как? Нравится?
— Ничего, — пробурчал Володя, краснея.
В школе Валька Семенова считалась совершенно пустым местом. В пятом, что ли, классе несколько дур придумали выставить всем отметки «по красоте». Семеновой они еле-еле натянули троечку с минусом — и Семенова не пикнула. Володя тоже получил тройку и, по правде говоря, здорово обиделся. Он считал, что у него красивые глаза. Умные, выразительные. Это все-таки что-нибудь да значит! А они — тройку. Дуры! Фоме с его поросячьим носом они вывели четверку. Явно побоялись, что иначе он их отлупит. Пятерок вообще не оказалось. Себе-то специалистки по красоте отметок не ставили.
Для Володи по зрелом размышлении вся история с отметками «по красоте» обернулась элементарным примером из области психологии. В нормальной ситуации эти дуры с куриными мозгами не пользовались в классе никаким влиянием. Но когда они зачитывали отметки — Володя заметил! — класс оказался в их власти. Как торжествовали те немногие, кому достались четверки! Володе пришлось собрать всю свою волю. Он презрительно расхохотался. Конечно, ему, мужчине, проще. А девчонку тройка по красоте может навсегда лишить веры в себя, унизить и обезобразить. Девочке надо с малых лет внушать: «Ты прекрасна, мила, пригожа…» Тогда она вырастет красавицей. При любой внешности. Некрасивой красавицей, как Полина Виардо.
Открыв еще в пятом классе такой важный фактор психогигиены, Володя внушал Таньке с малых лет, что она красавица. Навнушался на свою голову! Но Валька… Володя совершенно не помнил, как она выглядела в школьные годы. Что-то бледное, невыразительное.
«Она ли сейчас сидит рядом? — изумлялся он. — Разумеется, внешность можно изменить. Существует косметика, парикмахерские и тому подобное. Не говоря уж о пластических операциях носа, губ… Но глаза! Они не меняются! Во внешности человека Володя огромное значение придавал глазам. Неужели у Семеновой всегда были эти прекрасные серые глаза с коричневыми искорками?
— Ты что так странно на меня глядишь? — Валентина Петровна отвернулась. — Извини, Володя, я пошутила. Неужели ты поверил, что на мне наряд ткачихи из бабушкиного сундука? Я сама сшила! Ты без Татьяны совсем отстал от моды. Теперь носят длинное, макси.
— Ну, все… — вырвалось у Володи. — Это крах! Какой подлый удар со стороны моды.