Глаза Андрея тоже сияли гордостью и радостью… Потом, уже на Вял-озере, с Андреем произошла какая-то перемена: глаза стали отсутствующими, лицо непроницаемым, он старался не смотреть на Ваню…
Мотор взревел, лодка вздрогнула и рванулась вперед, — это Ваня в сердцах крутанул румпель. Он увидел повернутые к себе лица девушек и тотчас сбавил газ… Зачем он обманывает самого себя? Ведь отлично знает, что произошло с приятелем: Андрей обиделся. И обиделся за дело. Ведь Ваня, хотя и не слышал, что тогда на лодке говорил ему Андрей, но прекрасно понял: приятель просил уступить ему место на корме. Андрей хотел сам повести лодку. Но Ваня сделал вид, что ничего не понял. И это было большое свинство. Даже не свинство, а предательство. Не мог тогда Ваня оторваться от румпеля. Это было свыше его сил. Казалось, он и мотор — единое целое. До чего удивительно приятное чувство, а вот Андрею не довелось испытать этого. Из-за Вани. И потом, когда Ваня попытался передать Андрею румпель, а Галина Алексеевна не разрешила, было уже поздно…
Андрей не простил ему. Не из-за комаров и мошки уехал Андрей, а из-за него — Вани.
Ледяные брызги окатили лицо, тоненькой струйкой проникли за воротник. Ваня зябко передернул плечами и еще больше съежился.
Утром после завтрака Георгий Васильевич Назаров подошел к нему и, пожав руку, как взрослому, сам попросил доставить микробиологов на дальний остров, где разбили свой лагерь ихтиологи.
— Я, признаться, не верил, что вы разбираетесь в моторах, — сказал он. — В общем, спасибо за помощь. И еще одно: из лагеря не гоню. Нравится — живи.
В другое время от этой похвалы сурового начальника Ваня так и расцвел бы, а сейчас лишь кивнул.
Володя Кузнецов — он тащил в лодку канистру с горючей смесью — остановился и, подмигнув, продекламировал:
— «Гарун бежал быстрее лани, быстрей чем заяц от орла…» А ты чего же остался, юный пионер?
— У него хроническая ангина, — соврал Ваня. — Каждый вечер температура поднимается.
— Ангина — это ужасно… — засмеялся Володя. — Ты покрепче обмотай горло шарфом, а то, чего доброго, и тебя прихватит…
— Мне бы такую шляпу, как у вас, — подковырнул в свою очередь Ваня.
— Если через неделю не сбежишь — подарю! — громко, чтобы услышали микробиологи, заявил Володя.
Высматривая топляки, Ваня и не заметил, как прямо по курсу вырос большой лесистый остров. Один берег крутой, с вывороченными деревьями, другой пологий, с узкой песчаной косой. Туда Ваня и направил лодку. Валя покивала, — мол, все правильно. Когда «Казанка» с выключенным мотором по инерции проскрежетала днищем по песку, Ваня заметил в осоке большую лодку со стационарным мотором, установленным посередине. Нос лодки был вытащен на берег.
Девушки, оставив в лодке задубевшие плащи, вышли на берег. На острове ветра не слышно. Лишь где-то далеко в подветренной стороне тихо плещет в берег волна. Перекрыв бензоподачу, Ваня тоже выбрался на берег и с удовольствием распрямился. По узкой тропинке из глубины острова спускался высокий бородатый парень в штормовке. Голенища подвернутых сапог звучно шлепали.
— Что я вижу? Наш суровый и неприступный остров посетили прекрасные амазонки… Ура! — еще издали сказал он.
— Вера, Галя, мы амазонки! — засмеялась Валентина Гавриловна.
В ватниках, брюках и резиновых сапогах девушки уж если кого и напоминали сейчас, так это рыбачек-поморок.
Услышав голос, Ваня поднял голову — он привязывал веревкой лодку к пню — и уставился на парня.
— Ихтиологи искренне рады приветствовать на берегу этого пустынного острова своих дорогих коллег микробиологов… — балагурил парень и вдруг увидел Ваню. Лицо у него смешно вытянулось, рука машинально стала щипать закудрявившуюся бороду. — Девочки, ущипните меня, кого я вижу?! Вот это встреча… Ваня… Ваня Пирожков!
— Мельников, — улыбаясь, поправил Ваня.
— Вот так встреча… — повторил парень.