Вершины сосен и елей на большом песчаном острове, величественно вырастающем прямо по курсу, серебристо замерцали, стряхнув с ветвей дождевые капли.
И на озере стало тихо. Лениво шевеля кроны деревьев, ветер нехотя ушел в тундру; еще на плесе рябило, а у берегов на отмелях лопалась комковатая белая пена, сорванная с гребней высоких волн, но уже было ясно, что наступает полный штиль.
Когда мотор работает, на лодке не разговаривают. Во-первых, все равно не слышно друг друга, во-вторых, не хочется. Когда мотор исправно работает, а вдоль бортов умиротворенно журчит вода, хорошо думается…
Андрей думал о том, что пора бы Ване и догадаться уступить ему место у мотора. Он, Андрей, ничуть не хуже знает устройство «Ветерка» и поведет лодку как положено. Желание подержаться за черный румпель все росло, а Ваня и в ус не дул. Андрей бросал на него красноречивые взгляды, даже один раз постучал носком резинового сапога по Ваниной ноге. Тот мельком взглянул на приятеля и отодвинул ногу.
— Вань! — крикнул Андрей. — Давай я сяду за мотор!
Ваня улыбнулся и покачал головой, — мол, ничего не слышу. Андрей стал знаками показывать, что им надо поменяться местами, но Ваня отвернулся и стал смотреть прямо перед собой. Андрей так и не понял: нарочно он или нет?
Андрею стало обидно: столько времени ждали этого часа и вот Ваня — капитан, а он, Андрей, — пассажир. Настроение испортилось, и его уже не радовало озеро, живописные острова, белые чайки с длинными красными носами. Раздражал и Ваня, уверенно сидящий на корме и смотрящий вдаль с таким видом, будто он действительно настоящий капитан.
Озеро расстилается перед ними огромное, как море. Чем дальше от ламбы, тем больше островов. Острова дикие, необитаемые. По крайней мере, такими они кажутся с лодки. На берегах, очевидно, ураган вырвал с корнем большие деревья, и они валялись вкось и вкривь, цепко зажав корнями коричневые пласты земли. На песчаных отмелях, будто гигантские рыбины, трутся друг о дружку желтые, белые, серые, обкатанные водой до костяного блеска бревна. Иногда они в несколько обхватов толщиной, с извилистыми трещинами. Десятки, сотни бревен прибило к захламленным сухими корягами берегам. Бревна тоже, как рыбы и птицы, держатся стаями. Некоторые из них бурей вышвырнуло на крутые берега, и они нацелились на проплывающих мимо, будто жерла орудий.
По озеру Вял сплавляют древесину, и вот от длинных, плотов отрываются бревна и плывут сами по себе. Один такой буксир, тянувший за собой хвост из десятков тысяч бревен, прошел совсем неподалеку от них. Вернее, они прошли мимо, потому что буксир двигался так медленно, что его можно было обогнать и на весельной лодке. Буксир был старый, обшарпанный, на палубе стоял всего один матрос в бушлате и лениво смотрел за борт.
Когда миновали большой продолговатый остров, Галина Алексеевна, до сего времени сидевшая неподвижно, зашевелилась, зорко осмотрелась по сторонам и сказала:
— Правее немного… Сбавь обороты. Теперь все ищите буй. Это красный флажок на перекладине. Видите остров? А во-он там, на берегу, раздвоенная береза? Буй должен быть где-то между ними.
Андрей хмурым взглядом окинул горизонт. Он был зол на Ваню, на весь мир. Наплевать ему было на буй и вообще на все. Уже приплыли. Так и не дал ему закадычный друг подержать румпель…
Ваня, напротив, до рези в глазах ощупывал глазами широкое водное пространство. Ему очень хотелось первым увидеть красный флажок. Но по озеру гуляла мелкая рябь и все кругом сливалось в ровном и однообразном движении. Вот парит в воздухе озерная чайка, опустив вниз маленькую хохлатую голову с длинным черным клювом, высматривает рыбину. Стоит чайке спланировать в воду — и сразу пропадает из глаз.
Галина Алексеевна попросила уменьшить скорость.