Он отставил стакан с вином, отложил хлеб с сыром и побежал в большой зал посмотреть из окна. Когда отец увидел надпись, он пришел в ярость. «Это возмутительное осквернение храма! – закричал он. – Кто это сделал?» Секретарь не смог ответить, тогда отец еще больше рассердился и пригрозил: «Я прикажу заковать тебя в цепи!» Секретарь бросился к ногам отца и запричитал: «Смилуйся, хозяин! Наверное, твой сын Кай знает, кто злоумышленник. Должно быть, один из его школьных друзей». Когда он так сказал, мне захотелось его убить.
– Этот секретарь – идиот, – заявил Антоний.
– Да, – согласилась Клавдия. – Я всегда терпеть его не могла. Отец послал за стариком Геродом, репетитором Кая, и приказал ему отправиться в школу и привести домой Кая. Старик Герод побледнел и сказал: «Кай не пошел сегодня в школу, господин».-«Почему он не пошел?»-зарычал на него отец. Старик весь затрясся и тоже кинулся в ноги отцу. «Господин, не наказывай меня, – умолял он.-Я разбудил Кая рано утром, но он заперся в своей комнате и отказался открыть дверь. Я стучал несколько раз. Наконец он отозвался из-за двери, сказав, что сегодня занятий не будет, так как учитель отправился в путешествие».
– Какой врун! – презрительно фыркнул Флавий.
– И что тогда сделал твой отец? – Юлий хотел услышать продолжение.
– Он сам пошел в комнату Кая и привел его с собой. Кай был все еще в ночной рубашке и выглядел в самом деле испуганным. Отец очень строг с ним. Он подвел Кая к окну, показал надпись на стене и спросил: «Кто это сделал?» Сначала Кай слова не мог вымолвить от изумления, но потом вдруг вспылил и сказал: «Руф, сын Претония».
– Позор! Позор! – возмущению ребят не было предела.
– Предатель! – со злостью произнес насупившийся Муций.
– Мы должны наказать его, – сказал Юлий.
Скрестив руки, Муций постоял с минуту в раздумье. Затем он изрек:
– Мы изгоняем Кая. Ему не разрешается играть с нами, и никто из нас не должен с ним разговаривать.
– Для меня он не существует! – объявил Антоний.
– Я тоже с ним ни за что не заговорю, – заверила Клавдия, покраснев. Ей было явно стыдно за брата. – Уверена, что он соврал. Руф не такой. Он не стал бы пачкать краской стену святого храма. И на день рождения он подарил мне красивую куклу из слоновой кости.
– Но это на самом деле сделал Руф, – сказал Муций.
Клавдия уставилась на него, округлив от изумления свои большие глаза.
– Кай оскорбил отца Руфа, – объяснил Муций, – и они подрались. Прямо в школе.
– Вчера Руф написал на табличке: «Кай – болван», – добавил Юлий.
– И повесил табличку на стену, – сказал Флавий.
– А потом Ксантипп выгнал его из школы, – закончил повествование Публий.
Клавдия переводила взгляд с одного говорящего на другого, и на лице ее росла озабоченность.
– Выгнал из школы! – воскликнула она.
Мальчики знали, что Руф ей очень нравится, и Муций поспешил успокоить ее:
– Все не так плохо. Ксантипп простил его.
Лицо Клавдии просветлело.
– Тогда хорошо, – сказала она, но тут же снова забеспокоилась. – Отец ужасно зол, – заметила она. – Я пришла сюда, потому что думала, Руф с вами. Мне хотелось предупредить его.
– О чем? – поинтересовался Муций.
– Дело было так, – вновь принялась рассказывать Клавдия. – Отец Каю не поверил и велел позвать двух стражников, охранявших площадь ночью. Указав на стену храма, он спросил, знают ли они что-нибудь об этом. Стражники онемели. Потом один из них сказал: «Ничего подобного прошлой ночью не было». – «Как же так?» – спросил отец. «На стене ничего не было, – повторил стражник. – Мы довольно долго сидели как раз у этой стены. Ночью мы любим слегка перекусить – немного хлеба, фиги, глоток-другой вина. Ярко светила луна, и мы бы обязательно заметили, если бы на стене было что-то написано». – «Когда это было?» – спросил отец.