– А почему ей надо так с ним нянчиться? – не понял Ларри, – что он – чокнутый, или больной, или еще что?
– Не в этом дело! – объяснила Бетси. – Просто он какой-то там – олог – ну изучает старые-престарые бумаги и документы, он знает про них больше всех на свете. Кроме этих бумаг, он ничего не видит и не слышит. Садовник говорит, что у мистера Вонюнга есть очень старинные и очень дорогие бумаги.
– Раз он живет совсем рядом с нами, так, может быть, мы с Ларри завтра заглянем к нему, – предложила Дейзи, очень увлеченная перспективой тайноискания – любимого словечка Бетси. – Мне кажется, – продолжала Дейзи, – нам хорошо удается расспрашивать разных людей. Спорить могу, мы лучше это делаем, чем старина Гун! Ведь любой подозреваемый сразу догадается, что полицейский пришел не просто так, и будет осторожничать с ним. А с детьми люди разговаривают, ничего такого не думая!
Ларри извлек из тайника в стене свои заметки.
– Надо кое-что добавить, – сказал он, принимаясь писать.
Пип достал лоскуток серой фланели из спичечного коробка, чтобы сравнить его цвет с цветом костюма мистера Пикса. Как будто цвет совпадал.
– Но все-таки Ларри не удалось рассмотреть, порван ли костюм. Мне тоже не удалось, – сказал Пип. – Я осмотрел его брюки, но не заметил никаких дырок.
Дети по очереди осмотрели лоскуток, потом Пип снова уложил его в спичечный коробок. Развернув зарисовку следа, так прекрасно выполненную Фатти, Пип улыбнулся при воспоминании о том, как серьезно они с Ларри обсуждали хвост, уши и руки, когда впервые увидели рисунок.
– Знаете, – заметил Пип, – а рисунок-то совсем даже неплохой!
Фатти так и просиял, но, наученный горьким опытом, на этот раз промолчал и не стал хвастаться.
– Я хочу хорошенько заучить этот крестообразный рисунок на подошве, – пояснил Пип, – если еще раз увижу такой, то сразу чтобы вспомнился!
– И я тоже запомню! – вызвалась Бетси и вытаращила глаза на зарисовку.
Бетси была уверена – увидь она где угодно отпечаток крестообразного рисунка подошвы, она его обязательно опознает.
– Ну вот, – объявил Ларри, – я закончил записи. Не могу сказать, что наши улики пока пригодились нам. Надо проверить, носит ли мистер Пикс башмаки на резине – и не забыть проверить, какая обувь у мистера Вонюнга.
– А что, если у него есть башмаки на резине, а он их сейчас не носит? – возразил Фатти. – Он мог поставить их в шкаф или, скажем, держит их в спальне.
– Вдруг нам удалось бы и по шкафам посмотреть, – вздохнул Ларри, который не имел ни малейшего понятия, как осуществить такого рода планы. – Послушайте, в нашем списке было четверо подозреваемых: миссис Миннз, но у нее в вечер пожара разыгрался ревматизм, и ее сестра нам сказала, что она была не в силах встать с кресла, так что поджечь мастерскую она тоже была бы не в силах. Остаются трое подозреваемых, в том числе бродяга, но у бродяги нет башмаков на резиновой подошве, серого костюма у него тоже нет, после пожара он не удрал, как поступил бы, будь он замешан в это дело, поэтому, я думаю, его можно исключить из нашего списка.
– Мне кажется, поджег Хорейс Пикс, – сказал Пип. – Почему он не хотел сказать, где провел тот вечер? Это очень подозрительно.
– Хорошо, если мистер Вонюнг сможет объяснить нам, где был в тот вечер он, то один только мистер Пикс и останется на подозрении, – размышлял Ларри. – Тогда мы займемся исключительно мистером Пиксом, узнаем, какие у него башмаки, есть в его доме порванный серый костюм, где он был в тот вечер, когда горела мастерская, и все прочее.
– Ну а потом? – спросила Бетси. – Потом что мы сделаем? В полицию сообщим?
– Что? Чтобы старина Пошлипрочь его арестовал и приписал себе все заслуги и все похвалы? – возмутился Ларри.