Каждое здание выглядело точь-в-точь как надгробие.
— Довольно странная архитектура, — заметил мистер По. — Дома торчат как большие пальцы. Так, а теперь вы должны немедленно представиться завучу Ниро. Кабинет на девятом этаже главного здания.
— Разве вы не поднимитесь с нами, мистер По? — спросила Вайолет. Конечно, ей было уже четырнадцать, достаточно, чтобы самостоятельно явиться в чей-то кабинет, но как-то страшновато без сопровождения взрослых входить в здание такого зловещего вида.
Мистер По покашлял в платок и одновременно взглянул на часы.
— Боюсь, я не успеваю, — ответил он, справившись с кашлем. — Рабочий день в банке уже начался. Я ведь уже обговорил все детали с завучем Ниро, и если возникнут какие-то сложности, помните, вы всегда можете связаться со мной или с любым моим сотрудником в Управлении Денежными Штрафами по телефону. Желаю вам чудесно провести время в Пруфрокской подготовительной школе.
— Надеюсь, так и будет, — отозвалась Вайолет с напускной храбростью. — Спасибо за все, мистер По.
— Да, спасибо вам, — повторил вслед за ней Клаус, пожимая руку мистеру По.
— Терфант, — сказала Солнышко, что заменяло ей «спасибо».
— Всегда к вашим услугам, — отозвался мистер По. — До свидания.
Он кивнул Бодлерам, и Вайолет с Солнышком провожали его взглядом все время, пока он шел по мшистой дорожке, стараясь не столкнуться с бегающими детьми. Но Клаус не смотрел ему вслед — он не сводил глаз с громадной арки.
— Может, я и не знаю, что значит «кексолизы», — сказал он, — но я берусь перевести девиз нашей новой школы.
— Как-то не похоже на английский. — Вайолет задрала голову кверху.
— Рачо, — согласилась Солнышко.
— Это не английский, это латынь, — подтвердил Клаус. — Девизы почему-то часто пишутся на латинском. Я точно помню, что прочел эту фразу в книге о Средних веках. Если она значит то, что я думаю, девиз, прямо скажем, странный.
— И что же, ты думаешь, он значит? — поинтересовалась Вайолет.
— Если не ошибаюсь, — а Клаус редко ошибался, — «Memento mori» означает «Помни, что ты умрешь».
— Помни, что ты умрешь, — тихонько повторила Вайолет, и трое сирот сделали шаг поближе друг к другу, как будто им стало холодно.
Разумеется, каждый человек рано или поздно умрет. Цирковой артист умрет, и кларнетист умрет, и мы с вами умрем, и, возможно, человек, живущий в одном квартале с вами, как раз сейчас не посмотрел в обе стороны, переходя через улицу, и умрет через несколько секунд под автобусом. Словом, всех людей ожидает смерть, но никому не нравится, чтобы ему все время об этом напоминали. И детям тоже не хотелось об этом помнить. Тем более в тот момент, когда они проходили под аркой Пруфрокской подготовительной школы. Сиротам незачем было напоминать об этом в их первый день на гигантском кладбище, ставшем отныне их домом.
Глава вторая
Стоя перед дверью в кабинет завуча Ниро, бодлеровские сироты вспомнили кое-что из сказанного отцом за несколько месяцев до смерти. Как-то вечером родители Бодлеры отправились на симфонический концерт, а дети остались одни в большом фамильном доме. У них в таких случаях сложилась определенная традиция: сперва Вайолет и Клаус садились сыграть несколько партий в шашки, а Солнышко в это время рвала старые газеты. Потом все трое читали в библиотеке и засыпали прямо там, на уютных диванах. Вернувшиеся с концерта родители будили детей, немножко разговаривали о проведенном вечере и отсылали их спать. Но в тот именно вечер родители вернулись домой рано, когда дети еще читали (вернее, читали старшие, а Солнышко рассматривала картинки). Отец остановился в дверях библиотечной комнаты и сказал следующее, что не забылось до сих пор.