— Крейн, если ты считаешь, что Божий промысел заключается в слиянии с Абсолютом — в любой форме, пусть даже через гибель, — то твоя судьба куда более печальна и горька, чем моя. Твой пессимизм уже нельзя опровергнуть. Мы, люди, используем ваш гибнущий разум, психическое наследство питомцев Дуат только как первую ступеньку на пути к союзу — СОЮЗУ, НЕ СЛИЯНИЮ! — всех мыслящих и чувствующих существ Вселенной. Хотя и слияние разумов мы не исключаем, но только не в ущерб личности. Ты когда-нибудь видел, как армия муравьев в лесу преодолевает стремительный поток? Тысячи соединившихся цепью муравьев образуют мост, по которому миллионы их собратьев переходят на другой берег, не замочив лапок.
— Элизабет, мы не думали об этом.
— Зато я часто размышляю на эту тему. — Она осторожно поставила кочергу. — На моих плечах лежит огромная ответственность. Как выдержать подобную ношу? Как не допустить ошибок? Что мне ждать от завтрашнего дня?
— Не надо усложнять положение, Элизабет. Все не так уж плохо. В отчаянии ты просто ищешь отдушину.
— Знаю. Сестра Амери часто говорила, что любая уступка хандре, любое нытье распахивают ворота несчастьям, однако ей так и не удалось полностью избавить меня от этой привычки. — Элизабет улыбнулась. — Теперь давай спустимся вниз и примем участие в совещании.
Дверь в гостиную на первом этаже, где собрались руководители Партии мира, неожиданно со звоном распахнулась, и в нее, неловко переступив через порог и подобрав рясу, вошел незнакомый монах.
Все замерли — стихли разговоры и смех, прервались мысленные реплики, взгляды присутствующих обратились на монаха. Никто слова не мог выговорить
— настолько невероятным показалось появление здесь этого высокого, седовласого, тоже опешившего чудака. Как он сюда попал? Как сумел не попасться на глаза бдительной Мэри-Дедре и управляющему Годалу, как прорвался через заслон у пропасти? И вообще, как он мог продвинуться дальше кухни, где сидели двое слуг-тану, у них что, ПК-мощности или принудительной силы не хватило, чтобы спеленать его, как малого ребенка? Надо же, ворвался прямо в гостиную! Вот они, голубчики! Теперь хватайте его за рясу, тащите назад на кухню, что-то мысленно бормочите в свое оправдание. Поздно!
— Назад! — вскочив с дивана, взорвался Минанан. В этот момент он напоминал рассерженного Юпитера.
Все собравшиеся у порога — двое слуг-тану, Мэри-Дедра, Годал и сам виновник происшествия — покорно замерли. В гостиной на мгновение установилась гулкая, непривычная тишина.
— Кто это, черт побери? — первой нарушила молчание Элизабет.
Минанан ослабил психокинетические тиски, и все, кроме оцепеневшего, стоявшего на одной ноге, с поднятыми и прижатыми ладонями друг к другу руками монаха, Мэри-Дедры и Годала, удалились. Непрошеный гость был так сжат, что не мог шевельнуться, только глаза живо и с добродушным любопытством посматривали на собравшихся.
— Мы впустили его в дом! — с нескрываемым возмущением поглядывая на старика, начала оправдываться Мэри-Дедра. — Помогли ему добраться до места, обсушили, предложили ужин.
— Он казался таким безвредным, — добавил управляющий делами Годал, — до тех пор, пока Мэри-Дедра не обмолвилась, что Элизабет спустилась в гостиную и теперь совещается со своими благородными друзьями.
— Он при этом так закричал — у него, мол, важное поручение, — сказала Мэри-Дедра, — и бросился прямо сюда. Никто и сообразить не успел, что у него на уме. Теперь, если вы настаиваете, мы можем мигом вышвырнуть его вон.
В разговор вступил Дионкет — Главный Целитель.
— Прежде всего надо узнать, чего же он хочет.
— Ослабь ему челюсти, Мини, — попросил Перадейр Приходящий Первым.
— Но все остальное держи крепко. Не выпускай, — прибавил Мейн Недремлющее Око.