Он вцепился мне в плечо, а я его ударил.
— Куда? — спросил дотошный лорд Маршмортон.
— Какое это имеет значение? — вскричала леди Каролина.
— Ты поступил совершенно правильно, Перси. Нет, что за нахалы! Трогают людей руками! Скажи, каков этот человек?
— На вид — самый обычный. По правде говоря, мне запомнилось только, что он чисто выбрит. Не понимаю, как Мод могла потерять голову. По-моему, никакого обаяния, — сказал лорд Бэлфер несколько нелогично. И сам Аполлон вряд ли понравится тому, с кого он сбил любимую шляпу.
— Скорее всего, тот самый человек.
— Конечно, кто ж еще! Ну, подумай: он — американец. А человек из Уэльса вроде бы тоже американец.
Наступило тяжелое молчание. Перси уставился в пол. Леди Каролина тяжело дышала. Чувствуя, что от него чего-то ждут, лорд Маршмортон произнес: «Ой, господи!» и серьезно уставился на чучело совы. Тут появились Мод и Реджи.
— Ну-ну, ну-ну, ну-ну, — беззаботно сказал Реджи. Он всегда верил в то, что разговор надо начинать так, чтобы собеседник сразу почувствовал себя уютно. — Ну-ну, ну-ну!
Мод вся напряглась, как перед схваткой.
— Здравствуй, Перси, здравствуй, дорогой, — сказала она, встречая укоряющий взгляд брата с тем совершенным самообладанием, которое возможно только при совершенно нечистой совести. — Что это за слухи? Ты стал бичом Лондона? Реджи говорит, полицейские выныривают из люков, только завидят тебя.
Ледяная атмосфера обескуражила бы менее мужественную девушку. Леди Каролина поднялась и смотрела сурово. Перси пыхтел всей своей измученной душой. Лорд Маршмортон, чьи мысли уже унеслись в розовый питомник, сосредоточился и старался выглядеть грозно. Мод не стала дожидаться ответа. Она являла чарующую картину английской девичьей юности; и у ее брата едва не выступила пена изо рта.
— Папа, миленький, — сказала она, любовно беря его за пуговицу, — я набрала утром восемьдесят три. Попала в длинную лунку за четыре приема. Одно очко не добрала до рекорда, в жизни так не играла.
— Ой, господи, — слабо произнес лорд Маршмортон, не сводя осторожного взгляда с сестры и похлопывая дочь по плечу.
— Сначала я выдала классический удар, прямо на середину дорожки. Потом взяла медяшку и запустила прямо на границу поля. Сто восемьдесят ярдов, до дюйма. Потом…
Леди Каролина, которая не была поклонницей древней аристократической игры, перебила рассказчицу.
— Нам неинтересно, что ты делала утром. Скажи лучше, что ты делала вчера во второй половине дня.
— Да, — сказал лорд Маршмортон. — Где ты была вчера во второй половине дня?
Мод поглядела на них взглядом маленькой девочки, которая даже и не пыталась сделать что-нибудь недостойное за всю свою небольшую жизнь.
— А что такое?
— Что ты делала на Пиккадилли? — спросила леди Каролина.
— Пиккадилли? Где Перси дерется с полицейскими? Не понимаю.
Леди Каролина была плохим охотником. Она задала один из тех прямых вопросов, на которые можно ответить только «да» или «нет», чего в полемике допускать нельзя, как нельзя стрелять по сидящим птицам.
— Ездила ты вчера в Лондон?
Чудовищная нечестность такого метода уязвила Мод. С самого детства она придерживалась расхожего женского взгляда на Прямую Ложь. Пока речь шла о недоговаривании, она не была чересчур щепетильна. Но намеренной лжи она не терпела. Из двух зол она выбирала то, которое, по крайней мере, не лишит уважения к себе.
— Ездила.
Леди Каролина посмотрела на лорда Маршмортона. Лорд Маршмортон посмотрел на леди Каролину.
— Чтобы встретиться со своим ничтожеством?
— Да.
Реджи Бинг попытался тихонько выскользнуть из комнаты. Он печально наблюдал тяжелую сцену, переминаясь с ноги на ногу, играя пуговицами пальто.
— Не уходи, Реджи, — сказал лорд Маршмортон.