" Беляев довольно закряхтел, и заколыхался в стуле. Как холодец.
Я не утрирую, и не пишу сатирические заметки. Баркашова не любили как самого удачливого, как самого раскрученного, его организации доставалось все внимание СМИ. Сам Баркашов обладал высокомерием выскочки-пролетария, был хамоват, и недружелюбен, что не прибавляло любви к нему. Но он был руководителем самой массовой не тот период организации националистов России. И по справедливости следовало бы выдвинуть его. Хотя я его тоже не любил, и Беляев был прав, с РНЕ у Баркашова начались проблемы и в Питере и в других регионах. Но у Баркашова они начались, у других же националистических партий они существовали давно, и тот же Сухаревский знал, что в сравнении с организацией Баркашова его организация всего лишь секта.
"Ельцина! Только его! Чем хуевей, тем отличней! Нужно поддержать эту образину Ельцина!",-внятно и с выражением вещал Дугин. К нему прислушивались, побаиваясь его эрудиции. Я еле уломал Дугина придти в кабинет Саши-афганца, где мы совещались. "Эдуард, я пошел в партию не давая Вам обещания, что должен буду общаться со всякими полудурками",-заявил Дугин, когда я явился в штаб со съезда и пригласил его на совешание. Я уломал его, и теперь он страдал, и по тому так четко артикулировал слова и говорил злым голосом, что уже выпил и хотел выпить ещё вместе с юнлшами и девушками нацболами:с худеньким мальчиком Леусом, с девочкой Машей, с учеником Карагодиным, этот приехал с нами из Москвы, они ждали его в комнате зала собраний. Там слонялись ещё десятка два-три нацболов, возбужденные приездом вождей.
Я дал им увлечь себя. Дал увлечь себя дугинскому парадоксализму. А Беляев просто расчетливо хотел стать на сторону власти и заявиьть об этом. Баркашов ведь также на всех углах заявлял о том, что поддерживает Ельцина. Я дал увлечь себя и потому, что был возмущен предательской позицией Зюганова и компартии по отношению к себе, и к националистам. Ведь часть их электората принадлежала нам. Ведь это за них голосовали национально настроенные избиратели, потому что нас не допускали до выборов. Ведь часть наших идей Зюганов подхватил и эксплуатирует, образовав Народно-Патриотичеческий Союз. "Ельцин, Ельцин, только его. Нужно поддержать эту дубину Ельцина!"выкрикнул Дугин и улизнул.
Вскоре все лидеры удалились, решив что завтра мы все вместе переломим течение съезда и сделаем так что съезд проголосует за Ельцина, чтобы не голосовать за Зюганова. В кабинет Саши-афганца явились Дугин и Карагодин и 17 летняя девочка Маша Забродина. "Маша давно мечтала с Вами познакомится, Эдуард Вениаминович,"-язвительно сказал Дугин и они с Карагодиным удалились. Ночь я провел с Машей и в Маше. Утром она отвела меня на съезд. Когда я зашел в помещение для собраний, там высоко в клубах дыма над полом левитировали Александр Дугин, мальчик Леус и мальчик Карагодин. Они говорили о мистическом фашизме. "Саша, нам пора на съезд,"-напомнил я. "Вы что совсем собрались подчинить меня своей воле, Эдуард Вениаминович?"-сказал Дугин. Мне оставалось лишь поспешить на съезд.
Оказалось что все они успели испугаться. И теперь не знали что делать. Бахтияров сказал что это безумие. "А Баркашов?"-заметил Беляев. "Бакашову прощают то, что не простят нам," -сказал кто-то. "Мы приняли вчера решение, -сказал я,-давайте следовать принятому решению. Нужно быть твердыми." "Что скажет зал?" -спросил восточный мужчина. "Зал скажет то что ему внушит Александр Кузьмич Сухаревский,"-сказал я и тем выиграл на этот день поддержку Иванова-Сухаревского. "Это безумие,"-воскликнул Бахтияров, народ не поймет. "Давайте следовать принятому решению." "О чем вы там шепчетесь?"-спросил Безверхий, уже занявший свое председательское место. "Садитесь.