– Что?
Хэн пожал плечами:
– Никогда не знаешь, чего ожидать от сквибов.
Глава 4
Голографический куб с Анакином Скайвокером был продан за невероятную цену в тысячу триста кредиток. Победитель, небритый готал в потрепанном комбинезоне, выглядел так, что казалось, деньги он наберет, только заняв у хаттов. Но улыбался он до самых ушей. Хэн повернулся к Лее.
– Должно быть, это какой-то другой Анакин Скайвокер, - предположил он не совсем в шутку. - Потому что иначе я просто не понимаю.
– Власть всегда привлекает поклонников, - отозвалась Лея.
После продажи голокуба Маубо немедленно перешла к другим лотам. Она даже объявляла некоторые вещи - обычно наименее ценные - проданными, не дожидаясь окончания торгов. Самые напряженные торги среди инопланетян шли за аласлевые вазы, и продавец - барабел вскоре набрал себе достаточно денег, чтобы хватило на целый гектар земли под охотничьи угодья.
Когда на сцене появились вещи сквибов, Хэн и Лея с облегчением обнаружили, что их вуки был пострашнее акуалиша, которого наняли сквибы. Первая цена на гравированную вазу из кости банты была всего две кредитки, ЦЗПО поставил три, акуалиш поставил сто, Чубакка поставил сто один. Когда акуалиш поднял цену до двухсот, Чубакка вышел из торгов и бочком подошел к конкуренту, тихо урча. Акуалиш больше ни разу не пытался поднять цену. Через пару минут Чубакка стал счастливым обладателем витого куска пластила под названием «Циклон в Дюнном море», бездарной голографии Дантуина и рваного, но настоящего пояса тускенского разбойника.
В течение следующего часа Хэн размышлял о толстой руке, которую он видел. Люди столь толстые, что нуждались в репульсорном кресле для перемещения, - не редкость для Галактики, но они вряд ли стали испытывать на себе все прелести татуинского климата без хорошей на то причины. А кроме Леи, у кого было больше всего причин заявиться на аукцион, как не у Трекина Хорма? В его обязанности как президента Алдераанского Совета входило собирать и сохранять остатки утраченных сокровищ погибшей планеты. Был бы это кто другой, Хэн нашел бы способ тайно информировать его о том, что есть другой участник с теми же намерениями - участник, у которого был в кармане весь бюджет Новой Республики. Но Хэн не будет помогать Хорму. Хэн с радостью унизит Хорма.
Состоятельный ботан купил последнее из того мусора, что оставалось перед «Закатом», - десяток стеклянных мозаик якобы из дворца Джаббы - просто чтобы убрать их со сцены. Маубо объявила, что сейчас начнутся торги за последний лот, шедевр живописи - «Закат Киллика». Тихое бормотание заполнило ряды, и покупатели или их доверенные лица вышли вперед, к сцене. Большинство местных продавцов уже ушли считать свою выручку, но смуглый продавец голографического куба, Китстер Банаи, остался. Он занял неплохое место в первом ряду, с которого было бы хорошо видно картину.
Хэн включил комлинк и отозвал Ц-ЗПО в ларек, но Чубакку оставил в толпе в качестве резерва. Если имперцы знают о коде, скрытом в картине, они вряд ли легко согласятся с проигрышем.
Когда все заняли свои места, Маубо одарила всех очаровательной улыбкой:
– Все готовы?
Не дожидаясь ответа, она махнула рукой в направлении голограммы за сценой. Из-за голограммы вышли капитан охраны - родианец и его команда - десяток толстых свиномордых гаморреанцев с вибросекирами и пара крепких людей с самовзводными бластерами. Следом появилась Селия, держа небольшую картину всеми четырьмя руками. Она поставила ее на подставку, которую вынес один из гаморреанцев.
В зале повисла напряженная тишина. Картина из мха была слишком мала - всего полметра в ширину, - чтобы публика могла ее разглядеть, поэтому все были прикованы к гигантской голограмме картины под потолком.