– Останется ли принц или улетит с нами, – решать будет он сам.
Принц понуро опустил голову.
– Кто же я на самом деле? И куда иду?
– Никто кроме вас не сможет выяснить это, – напомнил Спок.
У наследника вырвался смешок:
– Извечный вопрос, не так ли? «Быть или не быть?» Правда, я не меланхоличный датчанин.
Зулу вдруг с удивлением заметил, что принц не просто смотрит на землю, но внимательно разглядывает свою тень. Неожиданно он поднес руку к голове так, что у тени появился силуэт короны.
– Видите, как все просто: Лорд-призрак стал Императором-Призраком.
* * *
Лорд Бхима проснулся в своей постели. Попытавшись встать, он с удивлением обнаружил, что его руки и ноги связаны, и мгновенно, до мельчайших подробностей, вспомнил все случившееся с ним. Вспомнил, как натолкнулся на Раху, который перешептывался с друзьями, собравшимися в сотне метров от апартаментов принца. Вспомнил, что, приближаясь к кучке шептунов, он машинально твердил строчку молодого придворного поэта, жившего более пятисот лет тому назад. За незначительное, совершенно пустяковое нарушение этикета несчастного принудили покончить жизнь самоубийством. Но стихи пережили поэта. «Остерегайся острия улыбки лживой», – написал когда-то он.
В памяти лорда Бхима всплыл разговор с Раху. Роковой разговор. Недаром вчера он, лорд Бхима, осторожно, словно приближаясь к логову ядовитой змеи, подошел к своему бывшему ученику.
– Лорд Раху, – слегка склонил в приветствии голову бывший учитель, – я могу с вами поговорить?
– Конечно, – Раху кивнул головой своим собеседникам. – Надеюсь, вы простите меня, джентльмены.
Извинение прозвучало более чем лицемерно и цинично: он как никто другой во дворце привык распоряжаться людьми, не обращая внимание на их общественное положение.
Лорд Бхима терпеливо дождался, когда остальные придворные, беседовавшие с Раху, отошли в сторону. Добиться этого было не так-то просто. Согласно замысловатым нормам этикета при ангирийском дворе, посторонним разрешалось присутствовать при самом интимном разговоре двух собеседников, но при этом они должны были делать вид, что ничего не слышат, даже если слышали все до последнего слова.
– Вам не следует столь непочтительно обращаться с нашими гостями.
– Вы удивляете меня, лорд Бхима, – ответил Раху, скрестив руки на груди. – Мне много раз доводилось выслушивать ваши жалобы на то, что посланцы других миров оскверняют высокие идеалы Ангиры.
– Я имел в виду идеи, а не конкретных людей, – вежливо пояснил Бхима.
– Сейчас в вас говорит разум, но не сердце, – лорд Раху внимательно изучал бывшего наставника. – Я знаю вас, может быть, даже лучше, чем вы знаете сами себя. Чувство долга не позволяет вам исполнить самое заветное ваше желание: вернуть наш мир к добрым старым временам.
Лорд Бхима задумчиво заткнул большой палец под ремень, опоясывающий его соропа.
– Я пекусь о добродетелях, вы же – о привилегиях. И тем не менее мы оба обязаны служить трону.
– Даже если приходится выбирать; или трон, или благополучие нашего мира? – слегка раздувая ноздри, спросил Раху.
– Нельзя позволять событиям заходить так далеко, – предостерег Бхима.
– Значит, по-вашему, мы все должны молча смотреть на то, как император предает наш мир, позволяя чужеземцам творить их черные дела? – встрепенулся Раху, расправляя плечи. – Честно говоря, я ждал от вас, учитель, большего.
Умышленно или нет, но бывший ученик затронул больное место своего бывшего учителя, разбередил его затаенные страхи. Но, не желая сознаваться в собственной слабости, лорд Бхима мысленно повторял основополагающие принципы «Кодекса воина», в соответствии с которыми он прожил долгие годы.