— Я не хотел бы отказывать гостю, но сначала я должен узнать, куда она спрятала сокровище моего рода! — ответил Фрейвид. — Она заслуживает смерти, но если она умрет сейчас, то я навсегда потеряю огниво.
Хёрдис усмехнулась: Фрейвид понял самое главное и пока ей ничего не грозит.
— Ты скажешь? — Фрейвид снова повернулся к ней.
— И не подумаю! — дерзко ответила она. — Я все-таки хочу, чтобы из этого рябого урода дерево выросло раньше, чем из меня!
Хродмар схватился за рукоять ножа на поясе.
— Уведите ее! — поспешно распорядился Фрейвид. — Оддбранд, запри ее в чулан. И пусть ее стерегут всю ночь. А мы пока решим, что с ней делать.
Хёрдис увели, и шла она с таким гордым видом, словно ее только что провозгласили правительницей Квиттинга. Чувство победы, хотя бы и временной, заглушило и прогнало страх. Разоблачение и первый взрыв общего негодования остались позади, и теперь ее била дрожь дикого, лихорадочного веселья. Мысли, как шустрые тролли, метались от одной надежды к другой: какое-то время ей удастся протянуть благодаря тайне огнива, а потом фьялли уплывут, а потом приплывет Гримкель… Тролли его знают, на многое ли он ради нее пойдет, но уже небольшая надежда все же есть…
— Ты должен отдать ее нам! — повторил Мо-дольв, когда Хёрдис вышла. — Она погубила наших людей.
Фрейвид помолчал. Требование фьяллей было вполне справедливым, но, выполнив его, он потерял бы слишком много. По крайней мере, этого не следовало делать сейчас.
— Я согласен, что она заслужила ваш гнев, — сказал Фрейвид, медленно опускаясь на свое сиденье. — Садитесь, сейчас нам нальют еще пива. Да, она заслужила наказание. И мне стыдно, что я держал в своем доме такое зло. Из-за нее я сам отчасти виноват перед вами,
— Мы не обвиняем тебя, — ответил Модольв. — Ведьму не так-то легко распознать. И уж конечно, мало радости обнаружить, что твоя дочь — ведьма.
Фрейвид мрачно кивнул, а Ингвильда поежилась. Ей было неуютно, почти страшно. Проснувшийся дар ясновидения роднил ее с Хёрдис; тот странный приступ, сливший ее с душой и мыслями сестры, прошел, но память о нем осталась, и Хёрдис во всем буйстве ее непонятной, но такой горячей силы продолжала жить где-то в уголке души Ингвильды. Она боялась этого родства. Любое проявление колдовской силы теперь пугало Ингвильду, ей хотелось снова стать прежней. Мудрая Фригг, не дай ей дожить до этого безумного огня в глазах, до ненависти к близкой родне, до злобы к людям и торжества от сделанной гадости! Она не решалась взглянуть на Хродмара, ей казалось, что она в чем-то обманула его. А вдруг он возненавидит и ее, если узнает, что и в ее крови проснулась Синн-Ур-Берге, женщина подгорного племени?
— В ее руках наше огниво, и мы должны получить его назад, — говорил тем временем Фрейвид хёвдинг. — До тех пор мы не можем предать ее справедливому наказанию. Но она не уйдет от него. Если мы сами не сумеем заставить ее говорить, то пошлем в Тюрсхейм. Сиггейр Голос Камня — могучий ясновидец. Может быть, вы слышали, — от его заклинаний начинает говорить даже священный Волчий камень!
— Пошли за ним прямо сейчас! — потребовал Хродмар. Все эти квиттингские россказни насчет колдунов и камней мало его занимали, но его собственная месть не терпела промедления. — А ведьму отдай нам. Мы не может гостить тут так долго. Торбранд конунг уже заждался нас.
Фрейвид поморщился: ему не хотелось ссориться с фьяллями. Даже если Торбранд конунг и не посчитает случай достойным ссоры, Прибрежный Дом все же будет ославлен как пристанище ведьм и злого колдовства.
— Я не хотел бы посылать в Тюрсхейм, пока есть надежда обойтись без этого! — с неудовольствием сознался Фрейвид. — Вы, фьялли, на ваше счастье, плохо знаете Сиггейра.