И каким именно человеком! Что тогда с ней будет, Хёрдис слабо представляла, но не сомневалась, что огнива она лишится. А этого ей совсем не хотелось.
Огниво нужно перепрятать. Куда? Сидя в девичьей и слыша за стекой шум пира, Хёрдис лихорадочно искала выход. Мысли ее метались меж ее потайных местечек. Изогнутая полоска железа холодила ей ладонь, как будто она уже достала его и держит в руке. Куда его девать?
А Ингвильда вдруг ахнула и схватилась за голову. Ей показалось, что она мгновенно провалилась куда-то: гридница, полная людей и голосов, запахов дыма, мяса, пива и рыбы, исчезла, в лицо ей пахнул прохладный ветер ночного леса. В нем был запах хвои, сосновой смолы и близкого моря.
— Что с тобой? — Альмвейг, почти ке сводившая с дочери глаз, тут же схватила ее за плечо. — Что ты?
А Ингвкльде казалось, что она мгновенно из сосняка перелетела на берег моря; море дышало прямо ей в лицо, она чувствовала запах воды и подсыхающих водорослей, колени ее упирались в прохладный широкий камень. Ей хотелось кричать, то ли от страха, то ли от ощущения величины пространства, открывшейся внезапно, как пропасть под ногами. И сосновый бор, и горы, и море, и соленые камни — все это было внутри ее.
Что-то твердое ударило ее по ладони, она ощутила прохладу железа. Огниво, к которому она успела привыкнуть, снова было у нее в руке. Ладонь Ингвильды помнила каждый его изгиб, сомневаться было невозможно. С трудом стряхнув оцепенение, она открыла глаза, опустила руки, посмотрела на свою пустую ладонь. Но и с открытыми глазами она продолжала ощущать огниво в руке.
Женщины за столом бросили еду и смотрели на нее. Фрейвид вскочил с места, опираясь руками о стол.
— Что там? — во весь голос кричал он, забыв о гостях. — Что с тобой? Что ты видишь? Это оно?
— Это оно! — закричала Ингвильда, не осознавая, что вся гридница смотрит на нее. — Оно где-то близко… Кто-то здесь думает о нем…
— Кто? — рявкнул Фрейвид.
А Хёрдис за стеной вскочила на ноги. Она слышала голоса, но знала больше; ощущение тревоги толкало ее в грудь и гнало куда-то, звериное чувство опасности заставляло ее немедленно искать спасения. Она метнулась к двери девичьей.
— Хёрдис! — вдруг вскрикнула Ингвильда. Ей казалось, что внутри ее кричит кто-то другой. Образ сестры вдруг ясно встал перед ее взором, окутанный мраком сосновых ветвей, дыханием моря, с огнивом в руке. Она сама вдруг стала Хёрдис и смотрела на мир ее глазами, была полна неведомыми ей раньше оглушительно сильными чувствами опасности и борьбы. — Это она!
— Хёрдис! — взревел Фрейвид.
И все в гриднице разом закричали. Кому же, как не ей! Ни у кого другого не хватило бы дерзости найти и не отдать Фрейвиду священный талисман рода! Только у Колдуньи достало бы смелости оставить его себе! Может быть, даже пользоваться им!
— Где она?! — закричал Фрейвид, утратив всю свою сдержанность к горящим взором мгновенно обшарив все лица в гриднице.
— Она там! — вскрикнула Ингвильда к вскочила с места, протянула руки к бревенчатой стене девичьей, как будто видела Хёрдис сквозь стену.
Невнятным рыком Фрейвид отдал приказанье, но толпа людей с дальнего края столов уже валила в сени. Из сеней раздался визг, и не все узнали голос Хёрдис. Сейчас он был таким жутким, что закладывало уши: так могла кричать только троллиха.
— Вот она! — срал во все горло Бедмод, один из первых силачей в дружине Фрейвида. Всю жизнь он терпеть не мог Хёрдис и теперь был просто счастлив, что ведьма попалась. — Вот она, троллино отродье! Не уйдешь! Теперь-то тебя взяли за хвост!
Под крики и гомон домочадцев Бедмод тащил Хёрдис в гридницу, а она вырывалась с яростью и силой рыси, била Бедмода ногами по коленям, даже ухитрилась затылком сильно ударить его под подбородок, но хирдман держал ее крепко.