Хёрдис вытащила огниво Синн-Ур-Бер-ге, заботливо очистила его.
— Молодцы, тролли соснового склона! — бормотала она. — Хорошо берегли мое сокровище! Да и что еще вам делать — огонь спалит любого из вас, кто только посмеет протянуть волосатую когтистую лапку к моему огниву!
Зажав огниво в руке, Хёрдис заскользила вниз по склону. Теперь ее путь лежал к морю. Поодаль от усадьбы у нее было потайное местечко — вернее, одно из тех укромных мест, которые могли пригодиться и как укрытие, и как тайник. В тихой заводи вода была почти спокойна. Огромное море дышало соленой свежестью в лицо Хёрдис, но волны оставались там, за большими скользкими камнями.
Почти прозрачный обрезок луны выплыл из-за темных облаков, словно золотой серп, оброненный кем-то из богов. Хорошо было бы, если б они обронили круглое блюдо — но полнолуние миновало, а ждать нового Хёрдис было некогда. Фьялли уже приготовили своего «Тюленя» к плаванию, вот-вот они уйдут.
Хёрдис встала на колени на широком плоском камне, склонилась над водой. Навстречу ей из воды глянуло бледное девичье лицо с огромными глазами, а в глазах снова отражалась она сама — Хёрдис Колдунья. Хёрдис содрогнулась — мир пошатнулся и поплыл, и она не знала, какая Хёрдис настоящая: эта, на прибрежном камке, или та — в воде? Хёрдис-в-воде была сильнее. Она не звалась дочерью рабыни, не слушала попреков, не обижалась и не завидовала, — она была сильной и свободной, равной морским великаншам, дочерям Эгира*. На этом берегу ей было подвластно все по обе стороны от дрожащей кромки прибоя.
Подняв руку с зажатым в ней огнивом, Хёрдис-на-берегу ударила железом о камень. Мигом в воздух рванулся сноп сияющих красно-желтых искр, они осыпали широкий камень к долго тлели на нем, прежде чем погаснуть. Часть искр упала в воду, и вода наполнилась красноватым светом, словно искры и под водой продолжали гореть.
— Месяц, брат Солнца, возьми с собой мое лицо! — шептала Хёрдис. — Отнеси его к Острому мысу, к усадьбе Лейрингов! Найди там Гримкеля ярла, Гримкеля Черную Бороду! Скажи ему, что я зову его!
Она смотрела ка свое отражение, вспоминая Гримкеля и стараясь восстановить в памяти его лицо до последней черточки, вместе с морщинами на низком лбу и смешным подергиванием бровей. Пусть он увидит в этот миг то, что видит она — ее лицо. Пусть он узнает, что ему настало время вернуться.
Хёрдис медленно опустила в воду руку с золотым кольцом, подарком Гримкеля.
—Месяц, брат Солнца, возьми свет этого золота и освети мысли Гримкеля сына Бергтора, освети ему дорогу сюда, — шептала она. — Пусть он знает, что Хёрдис Колдунья зовет его!
Все силы ее души были зажаты в кулак вместе с огнивом. Хёрдис так пристально смотрела на свое отражение, как будто хотела взглядом вынуть его из воды и бросить вперед, послать плыть по волнам вдаль. И вдруг ее потянуло в воду — Хёрдис-в-воде была сильнее. Вцепившись обеими руками в скользкий камень, Хёрдис-на-берегу отпрянула назад; холодная волна, как жадный язык моря, взметнулась следом, лизнула камень и окатила колени девушки. Но Хёрдис вскочила и отпрянула подальше от воды. Всю ее наполнило жуткое ощущение: как огромно и могуче море и как мала перед ним она сама — что ему стоит слизнуть ее и поглотить? Вот сейчас накатит волна побольше…
Но волна мирно отошла назад, тихо шипя на камнях с ленью сытого дракона, и испуг Хёрдис сразу прошел. Отряхивая платье, она тихо смеялась от радости — опять получилось! Месяц взял ее отражение и понес его куда было сказано — к Гримкелю. Лукавый Мани* хотел было взять ее саму, но не так-то она проста! Теперь ему придется выполнить ее желание. Чернобородый ярл поймет, что его зовут, и скоро будет здесь. Конечно, если его слово хоть чего-нибудь стоит. А в своих силах Хёрдис была уверена.