— Не знаю, кому из нас надлежит первым приветствовать другого — ведь здесь наш дом, но твоя земля, — начал Модольв. — И все же я первым скажу тебе, Фрейвид хёвдинг, что я рад видеть тебя и твоих домашних в добром здоровье. Надеюсь, не беда привела тебя к нам в зтот час?
— Ты ошибся в своей надежде, Модольв ярл, — медленно ответил Фрейвид. Взгляд его блекло-голубых глаз и скрыто-враждебный голос не обещали гостям ничего хорошего. — А я хотел бы думать, что не ошибся, оказав вам гостеприимство и помощь.
— Никому из тех, кто принимал в гостях меня и мою дружину, не приходилось жалеть об этом! — ответил Модольв. Он тоже понял, что случилось что-то нехорошее. В чужой земле чистая совесть еще не служит щитом от бед. — Если в твоем доме беда, то не можем ли мы помочь тебе?
— В моем доме беда! — угрюмо подтвердил Фрей-вид. — Пропало то, что было мне дороже всех сокровищ.
При этом он невольно кинул взгляд назад, отыскивая дочь. Хродмар подобрался. Так и есть. Что может быть дороже для знатного хёльда, чем его честь и доброе имя дочери? Скорее бы уж он сказал, чего хочет, и дал Хродмару возможность ответить. Он не мог отвести взгляд от бледного лица Ингвильды с мокрыми от слез ресницами. Хродмар чувствовал на своем лице пытливый взгляд Фрейвида, знал, что выдает себя с головой, но ничего не мог поделать. И именно сейчас он с особенной силой и остротой ощутил, какую власть приобрела над ним любовь к Ингвильде. Теперь ему казалось, что он — самый близкий для нее человек, а ее родной отец — чужой, почти враг, и жаждал защитить ее от этого человека с холодными голубыми глазами.
— У тебя в доме много сокровищ, — сказал тем временем Модольв. — Не можем ли мы узнать, что именно ты почитаешь пропавшим? Может быть, мы и сумеем помочь тебе в поисках.
— Я уже вышел на поиски, и они привели меня сюда, — сурово сказал Фрейвид. — Больше всех сокровищ рода я ценил огниво, которое носила с собой моя дочь. Сегодня утром оно исчезло, и след его привел нас сюда.
На лице Хродмара отразилось такое облегчение, что Фрейвид даже растерялся.
— Я знаю, о чем ты говоришь, — сказал Модольв. — Я не раз видел огниво в руках йомфру Ингвильды. Не стану притворяться, будто мне неизвестны его волшебные свойства. Мы с йомфру Инг-вильдой не раз говорили о них. Я даже знаю то, что огниво само возвращается к хозяину, будучи украденным. Неужели ты считаешь меня глупцом, способным совершить бесчестный поступок, который заведомо не принесет мне пользы?
— Люди могут лгать или ошибаться, — ответил Фрейвид. Он уже нашел объяснение облегчению Хродмара — может быть, тот надежно спрятал украденное и не боится даже обыска землянки. — Но этот маленький пес, — Фрейвид кивнул на Чуткого, — не способен лгать. Он вел нас по следу моей дочери и привел сюда. Сама она не была здесь сегодня. Значит, собака шла по следу огнива.
— Скажи мне прямо, Фрейвид хёвдинг, — ты обвиняешь в краже кого-то из нас? — прищурившись, спросил Модольв. — Может быть, меня? Или моего родича Хродмара? Другие наши люди почти не бывали у тебя в доме.
Хродмар лихорадочно пытался вспомнить, видел ли он сегодня утром огниво на груди Ингвильды, и не мог, — ему запомнились только ее глаза.
— Я хотел бы, чтобы вы попытались объяснить мне эту пропажу, — холодно ответил Фрейвид. Все-таки Модольв и Хродмар были высокородными людьми, его гостями, — обвинить их в краже было не так-то легко.
Модольв хотел ответить, но вдруг смешался и посмотрел на Хродмара. Он вспомнил, что на самой заре лежанка Хродмара уже была пуста. Модольв не был слепым и отлично знал, куда мог направиться его племянник в столь ранний час.