В море постоянно находятся патрульные катера, со всеми поддерживается связь по радио и визуально. Он представил это как «операцию по поимке наркоторговцев», очень секретную и официальную. Приплыло несколько лодок, но ни одна не была и не будет выпущена.
— А он кто такой? — спросил Борн, глядя на человека справа.
— Врач, — пояснил брат Мари. — Постоялец гостиницы и мой приятель. Он лечил меня в…
— Я думаю, нам следует быть осторожными, — решительным тоном и твердо перебил канадский доктор. — Вы попросили меня помочь и соблюсти конфиденциальность, что я с радостью выполнил, но, учитывая природу событий и то обстоятельство, что ваш зять не будет находиться под моей профессиональной опекой, давайте опустим мое имя.
— Абсолютно с вами согласен, доктор, — согласился Джейсон, вздрогнул, вскинул голову, широко раскрыв глаза от вновь нахлынувшего чувства вины и паники. — Измаил! Он мертв — я убил его!
— Он жив, и ты никого не убивал, — спокойно ответил Сен-Жак. — Он в ужасном состоянии, но не погиб. Он крепкий парень, как и его отец, и он выкарабкается. Мы отправили его самолетом на Мартинику.
— Я хочу, чтобы его поместили в лучший госпиталь.
— Я так и приказал.
— Отлично. — Борн перевел взгляд на доктора. — Что со мной?
— Без рентгена и, не зная, как вы двигаетесь, — симптоматически, — я могу сделать только приблизительное заключение.
— Валяйте.
— Не считая ранения, я бы сказал, что у вас в первую очередь травматический шок.
— Забудьте про него. У меня не может быть никакого шока.
— Кто бы говорил, — доктор добродушно рассмеялся.
— Я говорю, и не пытаюсь шутить. Меня интересует, что с телом, а не с головой. С головой я сам разберусь.
— Он случайно не из туземцев? — спросил доктор, глядя на владельца «Транквилити Инн». — Этакий Измаил, постарше и побелей. По-моему, он однозначно не врач.
— Ответьте ему, пожалуйста.
— Ну, хорошо. Пуля прошла сквозь левую сторону вашей шеи, в миллиметрах от нескольких жизненно важных точек, попади в которые, она бы наверняка оставила вас немым или убила. Я промыл рану и наложил швы. Какое-то время вам будет трудно двигать шеей, но это только поверхностная оценка повреждений.
— Короче говоря, у меня одеревеневшая шея, но если я смогу ходить… отлично, ходить я могу.
— Да, в двух словах все так и обстоит.
— Все-таки сигнальный патрон меня выручил, — тихо произнес Джейсон, аккуратно укладываясь обратно на подушку. — Он ослепил его.
— Что? — Сен-Жак перегнулся через кровать.
— Ничего… Давайте проверим, хорошо ли я передвигаюсь — как вы это сказали — симптоматично.
Борн соскользнул с кровати, аккуратно спустил ноги на пол, замотал головой; его шурин попытался помочь.
— Не надо, брат. Я должен сам попробовать.
Он встал; стягивающая повязка на шее становилась все более неудобной. Он сделал шаг вперед, заныли синяки на бедрах, но это были синяки — не страшно. Горячая ванна снимет боль, а лекарства — ударная доза аспирина и мазь — вернут подвижность. Если бы не эта проклятая повязка на шее; она не только душила его, но и заставляла поворачивать весь корпус, чтобы посмотреть по сторонам… Однако, решил он, для человека своего возраста он не так уж беспомощен, как мог бы быть.
— Доктор, нельзя ли ослабить повязку? Она меня удавит.
— Только если чуть-чуть.