Это было не все, что он хотел, но должно было хватить. Он был уже не таким, как тринадцать лет назад, да и тогда он не был очень молод. Борн с неохотой признал тот факт, что его разум должен работать быстрее и лучше, чем тело. Проклятье!
— Измаил хороший парень, — сказал брат Мари. — Он очень умен и силен, словно молодой призовой бык из Саскачевана. Я подумываю о том, чтобы где-нибудь через годик сделать его охранником. Будет больше зарабатывать.
— Лучше отправь его в Гарвард или Принстон, если справится с сегодняшним заданием.
— Опа, ну ты замахнулся. Кстати, ты знаешь, что его отец был чемпионом островов по борьбе? Конечно, сейчас он слегка постарел…
— С дороги, черт тебя подери, — Джейсон направился к двери. — Тебе тоже не восемнадцать! — добавил он, быстро обернувшись перед тем, как выйти.
— А я и не говорю, что мне восемнадцать. Что с тобой?
— Может быть, дело в той отмели, которую вы не заметили, мистер Секьюрити .
Борн хлопнул дверью и выбежал в коридор.
— Какие мы обидчивые. — Сен-Жак медленно покачал головой и разжал свой тридцатичетырехлетний кулак.
Прошло почти два часа, а Измаила нигде нет! Как зачарованный, Борн вышагивал по всей территории «Транквилити Инн», внимательно глядя по сторонам через свою «зеркалку», и видел все, но только не молодого Измаила. Уже два раза он подходил по лесной тропинке к одинокому прямоугольному строению из бревен, соломенной крыши и цветных витражей, которое представляло собой церковь этого курорта, убежище для медитации, выстроенное больше для красоты, чем для настоящих служб. Как заметил молодой черный слуга, церковь редко посещали, но она упоминалась в путеводителях для отдыхающих.
Карибское солнце становилось все более оранжевым, медленно клонясь к горизонту. Уже скоро по острову Монтсеррат и ближайшим островам поползут вечерние тени. А потом и совсем стемнеет, а Шакал любит темноту. Но и Хамелеона она тоже устраивала.
— Кладовка, что-нибудь заметили? — Борн взялся за рацию.
— Rien, monsieur.
— Джонни?
— Я на крыше, шесть наблюдателей на своих местах. Пока тихо.
— Что там с ужином, с сегодняшней вечеринкой?
— Наш метеоролог десять минут назад прибыл из Плимута на лодке… Он боится летать. А Ангус приколол к доске объявлений чек на десять тысяч долларов на предъявителя, осталось только поставить подпись. Скотти был прав, придут все семь пар. Мы общество равнодушия, все забываем сразу после минуты молчания.
— Ну, братец, ты мне еще будешь рассказывать… Конец связи. Я возвращаюсь к церкви.
— Рад слышать, что хоть кто-то в нее ходит. Этот проклятый туристический агент из Нью-Йорка сказал, что часовня станет очень милым дополнением всего комплекса. Больше я его не видел. Держись на связи, Дэвид.
— Так и сделаю, — отозвался Джейсон Борн.
На аллее, ведущей к церкви, становилось темно. Высокие пальмы и густой подлесок помогали, задерживая лучи садящегося солнца. Джейсон уже собрался развернуться и направиться к магазину спорттоваров и маяку, как вдруг, словно фотоэлектрический мираж, ожили синие и красные лампы, посылая с земли круги света на листья пальм. На мгновение Борн почувствовал, что резко, даже слишком резко вошел в коридор сочных красок, вырезанный из тропической растительности. Он не давал ориентироваться и просто мешал. Борн почувствовал себя освещенной движущейся мишенью в красочном тире.
Он быстро укрылся в тени кустарника за границей огней; в его голые ноги впивались колючки диких растений. Когда он углубился в листву и в потемках продолжал двигаться в сторону церквушки, ему мешали влажные ветви и лианы, цеплявшиеся за руки и ноги.