— Тогда я сомневаюсь, что это послание небес. Не они являются источником его могущества.
— К делу, — перебила сестра, не оценив последнего высказывания и отходя от двери. — Вы готовы?
— Буду через несколько минут, — ответил Фонтейн, направляясь к столу, в ящике которого были заперты приспособления для убийства. Он опустил руку в карман и вытащил ключ.
— Не могли бы вы повторить план действий? — повернувшись, попросил он. — Для меня, конечно. В этом возрасте детали обычно забываются.
— Да, я повторю, тем более что произошли небольшие перемены.
– Неужели? — старый француз поднял брови. — В мои годы неожиданные перемены также нежелательны.
— Это касается всего лишь времени проведения операции, разница составит не более четверти часа, возможно, намного меньше.
— Я готовился к этому целую вечность, — заметил Фонтейн, когда очередная вспышка молнии, на доли секунды опередившая свой раскат грома, залила ярким светом потоки дождя, стучавшего по окнам и крыше.
— Снаружи довольно опасно; эта молния ударила совсем рядом.
— Если вы так считаете, подумайте о том, каково охранникам.
— Так что за «некоторые перемены»? Соизвольте объяснить.
— Я ничего не буду вам объяснять, кроме того, что это приказ из Аржентоля и вы за это отвечаете.
– Судья?
— Сделайте выводы самостоятельно.
— Так, значит, он не был послан, чтобы…
— Я ничего больше не скажу. Что касается перемен. Вместо того чтобы бежать отсюда к охранникам двадцатой виллы и просить помочь спасти вашу жизнь, я скажу, что возвращалась из администрации, где жаловалась на отсутствие телефонной связи, и увидела пожар на четырнадцатой вилле — она третья в ряду от нас. Без сомнения, начнется переполох; прибавьте сюда шторм и то, что все будут кричать и звать на помощь. Это сигнал для вас. Используйте общее замешательство; проникните на виллу той женщины и уберите всех, кто останется — перед этим не забудьте убедиться, что глушитель в порядке. После этого входите внутрь и делайте то, что поклялись сделать.
— То есть я жду, когда начнется пожар, и вы с охранниками вернетесь на одиннадцатую виллу?
— Именно. Оставайтесь у выхода, за закрытой дверью, естественно.
— Само собой.
— Мне может понадобиться пять или даже двадцать минут, но вы должны оставаться на месте.
— Да, конечно… Могу я спросить, мадам — или, может быть, мадемуазель, хотя последнее маловероятно…
– Что вас интересует?
— Вам понадобиться пять или двадцать минут для чего?
— Вы старый дурак. Для того чтобы сделать то, что нужно.
— А, ну, конечно же.
Сиделка накинула на себя плащ, затянула пояс и направилась к парадной двери виллы.
— Забирайте свои приспособления, и чтобы через три минуты вас здесь не было, — приказала она.
— Да, конечно.
Дверь за женщиной захлопнулась от ветра, она вышла наружу под проливной дождь, который стеной сомкнулся за ней. Ошеломленный и озадаченный, старый француз застыл на месте, пытаясь понять, что происходит. Ситуация менялась слишком быстро, а его разум еще был затуманен зрелищем предсмертных страданий жены. Но у него не было времени ни чтобы погоревать, ни чтобы прочувствовать случившееся… Нужно соображать, и соображать быстро. Открытие следовало за открытием, оставляя вопросы, на которые необходимо найти ответы, чтобы все понять — понять происходящее на острове Монтсеррат!
Сиделка представляла собой что-то большее, чем просто связующее звено с Аржентолем; этот ангел спасения был и ангелом смерти, убийцей.