Куда еще он мог уехать?
– Ну да. Неожиданно вспомнил, что опаздывает на занятия, и бросился туда сломя голову, прихватив в спешке деньги, разбив при этом кувшин и даже не убрав осколки. – Я покачал головой. – Номер не проходит.
– Может быть. Что ж, тогда я не знаю, куда он поехал.
– А вы – маленькая лгунья, Испанка, но только напрасно пытаетесь меня обмануть, хотя у вас и неплохо получается. Она метнула в мою сторону сердитый взгляд:
– Не смейте меня так называть!
– В чем дело, вас это оскорбляет?
– Нет, но...
Я встал, обошел столик и заглянул ей в лицо.
– Куда он уехал?
– Я не знаю.
– Когда вы вошли и увидели, что его нет, то чуть не потеряли сознание от страха. Ведь он обещал, что никуда не уедет, если вы пойдете ко мне и замолвите за него слово, верно? Вы сами мне об этом сказали. Потом мы немного побегали по дому, поискали, и вдруг вы успокоились, стали улыбаться – прямо сама любезность, и отнеслись ко мне как к долгожданному и желанному гостю. Теперь не спеша пьете кофе... Он оставил записку, так? Вы ее нашли. И значит, надо держать меня здесь как можно дольше, чтобы дать ему возможность отъехать подальше. Ну, так вы скажете, куда он поехал, или будете рассказывать в полиции?
– В полиции!
– Вот именно – в полиции! – Я был неумолим.
– Но вы говорили...
– Говорил, что не собираюсь заявлять. Но это было до его исчезновения. Теперь другое дело. Где телефон? Она заплакала:
– Но вы не можете... Что вы им хотите сказать?
– Что ваш брат сбежал в состоянии невменяемости, что у него нож, и надо Антонио как можно скорее поместить туда, откуда он не сможет никому угрожать и пока он никого не ранил и не убил.
Нина возмутилась:
– Но это же абсолютная ерунда! Вы говорите так только потому, что он... – Спохватившись, она замолчала.
– Только потому, что он хотел убить меня прошлой ночью? – сухо спросил я. – Нет, Испанка, я собираюсь забыть этот прискорбный факт. Несмотря на то что он хотел убить меня, я собираюсь спасти его жизнь.
– Его жизнь! – Она сначала испугалась, потом с достоинством выпрямилась. – Разве это не лицемерие, доктор Грегори? Думаю, вы имеете право настаивать на аресте брата, но вы не смеете представлять дело так, будто действуете ему во благо и спасаете его жизнь. Единственная опасность для него исходит от вас. Совершенно очевидно, что он оставил дом по собственной доброй воле...
– Разумеется. А вы знаете, сколько людей за последнее время ушли из дома по собственной воле и никогда туда не вернулись?
– Что вы имеете в виду?
– Восемь месяцев назад, в начале прошлого лета, пожилой человек по имени Фишер – он работал в Вашингтоне, вы его не можете знать, зато этот господин был очень известен в определенных научных кругах – поплыл на лодке по собственному желанию по Чисапик-Бэй. Больше его никто не видел. Нашли лодку – она болталась в море пустая. Прошлой осенью беспечный тип по имени Грегори – тоже научный работник, вы с ним знакомы – пошел поохотиться по собственной воле. И почти не вернулся. Дальше. Через месяц некто Джастин из Аламоса, поехал покататься на лыжах в Сангре-де-Кристос и исчез навсегда. Даже лыж не нашли. А неделю назад мой коллега и знакомый Бейтс из Альбукерке вдруг заявил, что он сыт по горло такой жизнью, и уехал, чтобы побыть наедине с природой. На следующее утро Бейтса нашли застреленным из его же собственного ружья. А через день моя жена тоже решила, что с нее хватит, и она уехала по своей воле в Рино. Нашли искореженную машину, но жены там не было. До сих пор ее не обнаружили. – Передохнув, я продолжал: – Это те люди, каких я знаю. Наверняка есть много других, об исчезновении которых служба безопасности меня в известность не ставила.