– Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз.
– Спасибо, – промолвила Роз.
– Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... – неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. – Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... – Помедлив, пробормотала: – Желаю удачи. – Открыла и с треском захлопнула за собой дверь.
Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз...
Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки – шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня.
Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся.
Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы.
Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара?
Наконец...
...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" – на английском и хинди. Такси...
* * *
От висящих на стене обеденного зала турбазы телефонов видна река Гилгит и изящные конструкции перекинутого через нее цепного моста. Вдали, где по склонам гор сползают облака, виден мост побольше, через реку Хунза. Пешие и автотуристы поедают свои завтраки... в другом углу шумная компания путешествующих автобусом японцев. Стук башмаков и скрип кроссовок по пластиковому полу. Здесь, на туристской базе, атмосфера нормальной жизни, покоя и подчеркиваемое открытостью долины Гилгита, видной в окно во всю стену шумного зала, обманчивое ощущение свободы. Касс, согнувшись над одним из длинных столов, продолжал деловито есть.
За рекой террасы рисовых полей, часть их – светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат.
Разговор по телефону – дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы...