С учетом следующих условий. Условие первое: мистер Евгений Иванович сам выберет компанию, которой достанется контракт, это его прерогатива. Компания может быть иностранной, европейской, американской, кому какая разница? Компания не будет зарегистрирована в Москве. Это будетзарубежная компания. Хотелось бы, чтобы ее зарегистрировали в Швейцарии. Сразу после подписания контракта с компанией, названной мистером Евгением Орловым, облигации на предъявителя на общую сумму в тридцать миллионов долларов должны быть сданы на хранение в зарубежный банк, детали мы еще уточним. Вы можете предложить подходящий банк?
— Безусловно, — доносится из-за кулис голос Тайгера.
— Эти тридцать миллионов долларов будут рассматриваться как авансовый платеж, который потом будет учитываться в комиссионных, равных пятнадцати процентам от общей прибыли, получаемой компанией, названной мистером Евгением Орловым. Вам это нравится, Оливер? Я уверен. Вы думаете, что это очень неплохой бизнес.
Оливеру не нравится, он ненавидит Хобэна, думает, что это не очень хороший бизнес, отвратительный бизнес, совсем не бизнес, а воровство. Но у него нет времени, чтобы облечь свое отвращение в слова. Ему недостает прожитых лет, уверенности в себе, слушателя, места.
— Как ты правильно указал, Оливер, это такой же товар, как любой другой, — говорит Тайгер.
— Полагаю, что да.
— Тебя что-то тревожит. Не стесняйся. Ты среди друзей, член команды. Говори.
— Я думаю насчет проверки качества, — бубнит Оливер.
— Логично. И по делу. Чего нам не надо, так это журналистов, которые будут расписывать на все лады, что мы продаем зараженную кровь. Поэтому я с радостью могу заверить тебя, что проверка качества, анализ состава, отбор крови в наш век уже не составляют проблемы. Лишь на несколько часов увеличивают время транспортировки. Разумеется, растут и расходы, но в разумных пределах. Как мне представляется, все эти исследования целесообразно проводить прямо на борту самолета. Как минимум экономится время. Мы этим еще займемся. Тебя тревожит что-то еще?
— Ну… э… есть, полагаю, более серьезная проблема.
— Какая же?
— Ну… ты понимаешь… как и сказал Аликс… продажа русской крови богатому Западу… капиталисты, пьющие кровь крестьян.
— Ты опять абсолютно прав, мы должны хранить этот секрет как зеницу ока. Хорошая новость заключается в том, что Евгений и его люди заинтересованы в этом не меньше нашего. Плохая — рано или поздно утечки не избежать. Главное здесь — никогда не терять присутствия духа. Отвечать ударом на удар. Всегда иметь ответ наготове. — Он вскидывает руку в манере странствующего проповедника, подпускает в голос дрожи: — «Лучше продавать кровь, чем гноить ее! Нация, отдающая свою кровь бывшему врагу, можно ли представить себе лучший символ примирения и сосуществования?» Как тебе?
— Они же не отдают, не так ли? Доноры отдают, но это другое дело.
— Так ты предпочел бы, чтобы мы брали их кровь за так?
— Нет, разумеется, нет.
— Ты бы предпочел, чтобы у Советского Союза не было национальной системы переливания крови?
— Нет.
— Мы не знаем, что друзья Евгения будут делать с их комиссионными… да и зачем нам это? Возможно, построят больницы. Или вложат эти деньги в систему здравоохранения. Что может быть благороднее?
А подводит итог Массингхэм:
— Суммируй все, Олли, старичок. Выходит, что для получения трех очень специальных проектов нужно выложить конфетку стоимостью в восемьдесят миллионов. Я предполагаю, это сугубо личное, пожалуйста, не ссылайся на меня, но тот, кто просит восемьдесят, согласится и на семьдесят пять. Даже если ты на высочайшем уровне власти, семьдесят пять — кругленькая сумма. Все-таки потом пойдут текущие отчисления.