— Хороший вопрос, Оливер, я бы даже сказал, смелый вопрос. Не в первый раз ты восхищаешь меня своей честностью. Разумеется, «Хауз оф Сингл» никого не собирается подкупать. Ничего такого у нас и в мыслях нет. Если законные комиссионные должны выплачиваться, они и будут выплачены в рамках полномочий нашего партнера, в данном случае нашего доброго друга Евгения, с должным уважением к законам и традициям страны, в которой работает наш партнер. Детали — это его забота, не наша. Очевидно, если нашему партнеру не хватит средств, не все могут разом аккумулировать пятьдесят миллионов, «Сингл» может рассмотреть возможность выдачи ссуды, которая позволит ему выполнить данные обещания. Я думаю, твой вопрос крайне важен. И ты, будучи сегодня нашим юридическим советником, поступил совершенно правильно, задав его. Я тебя благодарю. Мы все благодарим.
— Благодарим, благодарим, — доносится до Оливера хрипловатый шепот Массингхэма.
А Тайгер уже садится на любимого конька: восхваляет великий «Хауз оф Сингл»:
— Наша фирма и существует для того, Оливер, чтобы сказать «да» там, где другие говорят «нет». Мы открываем новые перспективы. Приносим ноу-хау. Энергию. Ресурсы. Все необходимое для прорыва в неизведанное. Евгений не загипнотизирован уходящим в прошлое «железным занавесом» и никогда не был, не так ли, Евгений? — Боковым зрением Оливер видит, как согласно кивает Евгений Орлов. — Он — полномочный представитель Грузии. Он влюблен в красоту Грузии, ее культуру. В Грузии находится один из древнейших христианских храмов. Полагаю, ты этого не знал, не так ли?
— Честно говоря, нет.
— Он мечтает об Общем рынке Кавказа. Как и я. О новой крупнейшей торговой организации, базирующейся на фантастических запасах природных ресурсов. Он — первооткрыватель. Ты согласен с этим, Евгений? Как и мы. Разумеется, первооткрыватель. Рэнди, пожалуйста, переведи. Молодец, Оливер. Я тобой горжусь. Мы все гордимся.
— У консорциума есть название? Он уже существует? — спрашивает Оливер, пока Массингхэм переводит.
— Нет, Оливер, еще нет, — сквозь широкую улыбку цедит Тайгер. — Но если ты проявишь минимум терпения, я уверен, что он появится в самом ближайшем будущем.
Пока продолжается этот мучительный словесный обмен, мучительный для Оливера, ни для кого больше, он вдруг замечает происходящие с ним, неожиданные для него самого изменения. Все время от времени поглядывают на Оливера, но только мудрый взгляд Евгения не отпускает его, зацепился за него, словно корабельный канат. Тянет к себе, испытывая на прочность, оценивая, и, в этом Оливер убежден, оценивая правильно. Ему очевидно благорасположение Евгения. Все еще чужак, он вдруг чувствует, что принимает участие в возобновлении давней и настоящей дружбы. Перед его мысленным взором возникает маленький мальчик в Грузии, который влюблен во все, что окружает его, и этот мальчик — он сам. Его переполняет благодарность за доверие, которого он пока не заслужил. А тем временем Хобэн говорит о крови.
Крови всех типов. Обычной, встречающейся не столь часто, самой редкой. Разрыве между мировым спросом и мировым предложением. Крови всех народов. Стоимости крови, оптом и в розницу, по группам, на медицинских рынках Токио, Парижа, Берлина, Лондона и Нью-Йорка. Говорит о том, как проверять кровь, как отделять хорошую от плохой. Как охлаждать, разливать, замораживать, транспортировать, хранить, высушивать. Рассказывает о нормативных документах, регулирующих импорт крови в основные про-мышленно развитые страны Запада. О стандартах здравоохранения и гигиены. О таможне. Почему он это делает? Почему кровь так увлекла его? Тайгер ненавидит кровь ничуть не меньше табачного дыма. Она конфликтует с его мыслями о бессмертии и противоречит стремлению к порядку.