Но ведь никакой блесны Завгороднего у меня нет, и вы не поймаете меня на этом.
— Позовите Олексу Завгороднего, — приказал Сухов Малиновскому.
Тот привел парня, и Шугалий обратился к нему официальным тоном:
— Товарищ Завгородний! Вы знаете отцовские блесны. Посмотрите, нет ли их в этой лодке.
Юноша нагнулся над багажником, Кузь сделал шаг к нему, и Шугалий предостерегающе поднял руку, вспомнив о молотке в его кармане.
— Назад! — приказал он. — И отдайте мне молоток.
Кузь отступил и швырнул молоток на песок. Малиновский подобрал его и стал рядом, отрезав Кузю путь к бегству. Этот маневр оказался своевременным, так как в этот момент Олекса как-то растерянно выпрямился и протянул руку, на ладони которой лежала блесна.
Кузь метнулся в сторону, но Малиновский успел схватить его за руку.
— Спокойно! — приказал он.
— Вы не имеете права! — завопил в отчаянии Кузь.
— Чего не имеем права?
— Подбрасывать мне чужую блесну!
— Ну, знаете… — Малиновский даже растерялся от такой наглости. — Все же происходит при свидетелях!
Кузь тупо обвел взглядом присутствующих. Махнул рукой.
— Эх… — только и сказал он безнадежно.
— Товарищ Завгородний, — спросил Сухов, — это правда блесна вашего отца?
— Да, — вздохнул юноша.
— Чем можете доказать?
— Вот тут, возле крючков, отец метил свои блесны. — Он подал блесну майору. — Видите, буква «А».
Шугалий подошел, с любопытством принялся разглядывать блесну. Вдруг вытащил из багажника несколько блесен, разложил на носу лодки вместе с серебряной. Подозвал Каленика, остановился с ним в двух шагах от моторки.
— Прошу вас показать, где блесна Завгороднего.
Тот немного поколебался.
— Вот та, крайняя, слева… Хотя, нет, средняя, извините, точно — средняя, с меньшими крючками.
— Все верно, — одобрил Шугалий и повернулся к Кузю. — Как попала она к вам?
— Ничего не понимаю… — покачал тот головой. — Ерунда какая-то, я это честно говорю и прошу мне верить.
— Мы верим только фактам, и они против вас.
— Все против меня… Всегда все против меня! — Кузь в отчаянии схватился за голову.
— А кто угрожал Завгороднему? — не удержался Малиновский.
У Кузя опустились руки и посерело лицо.
— Вот оно что! — понял он наконец. — И вы считаете?..
— Мы просто хотим знать, откуда у вас блесна Завгороднего? — повторил Шугалий.
— Если бы я это знал!
— Кому же еще знать, как не вам?
— Думайте что хотите. Не видел я Завгороднего, и эта блесна черт знает откуда…
— Тогда мы вынуждены задержать вас. Для выяснения обстоятельств. А сейчас мы составим протокол об изъятии вещественных доказательств.
Малиновский принялся писать протокол, а Шугалий, поймав выжидательный взгляд Лопатинского, кивнул ему.
Они отошли к рыбацкой хижине, и Степан Степанович, увидев, что никто их здесь не услышит, вытащил из кармана обломок велосипедной спицы.
— Вот нашел поблизости от камышей, — объяснил он. — В километре отсюда. Там по ним кто-то хорошо потоптался и зацепился потом велосипедным колесом за корягу. Вот спицу и выломал.
Шугалий внимательно осмотрел ее. Видно, дефект был в металле, потому что вырвало не из гнезда — какая-то частичка стрежня должна была остаться в нем. Кроме того, спица лежала в траве недавно, так как не успела заржаветь. Капитан бережно завернул ее в газету, подумал и попросил:
— Надо бы присмотреться к велосипедистам в селе.
У кого спиц не хватает…
— Точно, — подтвердил Лопатинский, — и мы это сделаем.
— А следов шин не осталось?
— Вам меду, так уж и ложкой…
— Не мешало бы. Честно говоря, не помешало бы, потому что топчемся на месте. — Говоря это, хитро прищурился: не мог же сказать о Бабинце и о том совершенно новом повороте, который, вероятно, приобрело дело Завгороднего.