И тут с резкой, болезненной ясностью перед его внутренним взором возникло лицо Релкина.
Баз подумал, как будет страдать мальчик, когда узнает о его исчезновении. Подумал о других драконах Сто девятого, о своих близких друзьях.
«Они позабудут тебя, – шептал внутренний голос. – Твое предназначение – жить дикой жизнью и плавать в море».
«Ты не сможешь их забыть, – говорил другой голос. – И ты будешь жить со все разрастающимся чувством стыда, которое в конце концов разорвет твое сердце».
После всего, что они вместе пережили, он не сможет предать Релкина. Сколько раз они вместе мечтали выйти в отставку после десятилетней службы и поселиться где-нибудь на свободных землях Кенора. Они накопят денег, чтобы купить несколько домашних животных и достаточное количество инструментов, а потом построят себе ферму и будут процветать. Время от времени Баз будет оплодотворять яйца, увеличивая поголовье вивернов в деревнях Аргоната. Он будет жить полезной и приятной жизнью.
То новое, что вошло в его сознание, кричало, что надо отказаться от человеческих представлений. Оно требовало, чтобы он ушел в море навсегда. Забыл людей с их войнами, забыл все, кроме того, что нужно виверну, охотнику прибрежных вод.
Конечно, существовала весомая причина, по которой драконам приходилось служить в легионах. Па некоторое время мысли Базила окутало что-то вроде черного облака, в котором угадывались клыки злобного, ненавистного лица Великого Врага. Но потом все прошло, потому что новое сознание не хотело об этом думать. «Отвернись, забудь», – шептало оно.
Хвостолом бездумно плыл – иногда переворачивался на спину, но чаще скользил на животе, погрузив голову в воду. Нос его был настроен на запах жертвы. Очень медленно сквозь эйфорию стало просачиваться какое-то тяжелое чувство. Вокруг разлилась тревога: морские твари стремительно разбегались.
И тогда он различил новый запах, темнее и тяжелее, чем у большинства рыб, вонь ужаса. Внезапно он вспомнил, как в юности, сбежав с занятий, плавал и играл в бухте Голубого Камня.
Громадная жестокая рыба подобралась к нему тогда совсем близко. Обычно эти зверюги достигали примерно десяти футов в длину при весе до пятисот фунтов, но то был очень редкий гигант, известный под именем «белой смерти». Пятидесятифутовый, он весил около тридцати тонн.
Базил с неудовольствием отметил, что чувства его потеряли приятную окраску.
Тогда, в молодости, его спасло только то, что он счастливо сумел добраться до Голых скал на несколько секунд раньше гнавшегося за ним чудовища. Гигантский спинной плавник долго скользил вокруг скал, и пока черный треугольник не исчез в глубокой воде, юный дракон смотрел на него и не мог сдержать дрожь.
Виверны крайне редко испытывали страх. Базил вызвал в памяти ощущение трепетной ярости, владевшее им, когда он стоял нос к носу с людоедом во время битвы при Сприанском кряже. Великан возвышался над драконом футов на пятнадцать и весил столько же, сколько два Базила или больше, но тогда не было места ни страху, ни утробному ужасу, потому что в руках дракона пел великий меч Экатор, девять футов сверкающей стали, клинок, способный изрубить в капусту любого противника. Не было в мире оружия, которое могло бы победить Экатор, и Базил любил свой меч больше, чем какую-либо из грубых вещей человеческого мира.
Но сейчас Экатора с ним не было, и вообще не было никакого оружия, кроме хвостового меча, короткого и острого. Собственно, его вполне достаточно, чтобы отправить на тот свет жестокую рыбу обычной величины, но в данной ситуации Базил предпочел бы что-нибудь другое. К тому же он не стоял на твердой земле с мечом наготове, вооруженный и прекрасно обученный, а плавал в воде, где мог полагаться только на инстинкты.