Как сказочно прекрасно выглядит парк ночью под искусственным освещением и со столькими разноцветными автомобилями!
Коннерли пошел по аллее к своей машине. Странно! Вдруг он услышал, как в темноте кто-то хрипло ревет, как будто рычит тигр.
— Что за чертовщина?!
Коннерли подошел к своему автомобилю и вгляделся в темноту, в лес. Нет, откуда здесь взяться тигру?!
Но что же тогда происходит? Джейс сделал шаг, еще один и прислушался. Сзади раздался легкий шорох. Потом его что-то ударило по затылку. Он упал ничком и, прежде чем коснулся земли, мир навсегда рассыпался перед ним...
Стентону не понравилось выражение лица племянника; кроме того, он не почувствовал себя лучше, убежав от него.
Когда он возвратился домой, то увидел Джона, направляющегося быстрыми шагами в сторону здания «Голубого Джека». Сердце Стентона екнуло. Он споткнулся о край каменной плиты и упал на землю. Старик с трудом поднялся и, прихрамывая, вошел в дом. Какая ужасная жизнь!
И все потому, что сейчас он встретится со своими скрипачами. В музыкальном зале их было пятеро, и они пристально, не моргая, смотрели на него. Они хотели получить свои деньги. Они не уйдут без денег, а у него нет ни цента. Деньги были у Джона для того, чтобы содержать в порядке спортзал и платить своему тренеру; они были у Джейса, чтобы проматывать их в карты и содержать свою любовницу. А для самой лучшей музыки на свете нет ни доллара! Это несправедливо! А эти пятеро болванов не желают его слушать. Они могут играть на своих скрипках когда и где угодно, могут создать новый квинтет, но у них нет сострадания.
— Я не знаю, что делать, — повторил Стентон уже в сотый раз. — Если вы согласитесь еще подождать, я пока могу предложить вам что-нибудь выпить.
— Это неплохо, — сказал один из скрипачей, — однако нам надо и перекусить. Но что? Мы ведь торчим тут уже целый день.
— Здесь недалеко, в «Голубом Джеке» вы можете поесть, — ответил смущенный композитор.
— Да, конечно. Но это стоит денег, — грустно сказал музыкант. — У вас в доме имеется какая-нибудь еда?
— Но ее пока еще не принесли! — воскликнул композитор.
— Потому что вы не хотите есть, вы и нас морите голодом, — возмутился скрипач.
— Что-нибудь поищем, — ответил композитор и вышел, покраснев от обиды.
На кухне он попросил экономку миссис Свенсон приготовить сандвичи и кофе на пятерых.
Услышав ответ, он повернулся спиной и поднялся по ступеням.
Я обязан им заплатить, думал старик, потому что завтра мы должны записывать пластинку. Я хотел просить их о пяти больших дисках по доллару за каждый. Но почему этот проклятый коротышка каждый раз говорит мне одно и то же? Что у него на всякую чепуху нет денег. Почему я должен выносить это? Четыреста долларов! Где их взять!
Стентон услышал внизу голоса и выглянул из-за перил.
— Убирайтесь отсюда! — это был голос Джона. Опять хлопнула дверь. Затем, немного погодя, пятеро музыкантов гуськом направились на кухню. Миссис Свенсон это не понравилось.
— Лучше, если я спущусь вниз, — пробормотал Стентон. — Но не без четырехсот долларов...
Он заметил в вестибюле телефон и решил, что здесь его никто не увидит. У него появилась идея. Он взял телефонный справочник, нашел номер «Голубого Джека». Ответил мужской голос.
— Алло! — сказал Стентон Коннерли. — Это ресторан? Джейс Коннерли здесь? Я хочу поговорить с ним.
Голос Арди Легрелла вежливо ответил:
— Коннерли? Здесь нет никого с таким именем. Очень сожалею.
— Проклятье! — воскликнул Стентон.
У него так заболела голова, что, казалось, она сейчас разломится. Старик обезумел от горя. Он с силой стиснул челюсти и, покачиваясь, пошел вниз по лестнице. Ударом ноги он отворил дверь на улицу и, сжав кулаки, направился к «Голубому Джеку», мягко освещенному прожекторами.