Словно прочитав его мысли, она всхлипнула и сказала: «Не знаю, что я подумала. Все перепуталось. С вами я чувствовала себя такой счастливой и благодарной, что очень боялась чем-нибудь все испортить. Да и не хотелось мне с вами расставаться».
Минуту-другую Фарли молчал. Пытался выбраться из лабиринта мыслей… потом, вспомнив пережитое Сарой, взял девушку за руку, тихонько сжал и произнес: «Забудем об этом. Да, вы немного сплутовали. Но это пустяки».
Она медленно подалась вперед, хриплым, почти резким голосом, в котором зазвучало вдруг сильное чувство, сказала: «Я хотела привезти вас сюда, на виллу, что когда-то принадлежала мне. И отблагодарить вас. А это можно только здесь. Я не могла не привезти вас. И, пожалуйста, не спрашивайте пока больше ни о чем. — Она встала, туже завернулась в халат и продолжила: — Прошу, не говорите того, что хотели сказать, — я и сама догадываюсь. Вы спасли мне жизнь. Так не лишайте меня права отблагодарить вас. Я должна это сделать и сделаю. — Сара подошла к Ричарду и со слезами на глазах склонилась, тронула его лоб губами. — Пожалуйста… я прошу совсем немного. Только исполнить свой долг. А для этого нужно лишь съездить в Лиссабон. — Она неожиданно улыбнулась, пальцами вытерла слезы под глазами и отвернулась, сказала: — Я пойду приготовлю обед. Сегодня суббота, Марио с женой уехали в город за покупками».
Оставшись один, Фарли потянулся было к пиву, но передумал, налил себе джина с вермутом. Выпил и вздохнул. А впрочем, стоит ли вздыхать? Идти ему некуда, живет он здесь ни о чем не заботясь, на лоне чудесной природы. Может, Сара права-таки? Она и впрямь ему многим обязана. Он прикрыл глаза, поднял голову, подставил лицо солнцу. Не время ли хорошенько оглядеть себя со стороны и отбросить все то, что делало его «беззаботным, славным малым»? Люди издавна пользовались его добротой, а он только ушами хлопал. Разве не интересно, не заманчиво переделать самого себя? И если Сара считает, что обязана его отблагодарить, зачем перечить? Впрочем, он даже представить не мог, как она это сделает. При чем тут Лиссабон? Возможно, у нее там тайный счет в банке — открыла, уходя в монастырь.
В тот же вечер, когда они сидели на небольшой веранде, пристроенной к южной стене огромной гостиной, Сара — что уже не удивило Ричарда, а позабавило — вернулась к разговору без всякого смущения.
Солнце стояло низко на западе, его красные лучи воспламеняли верхушки эвкалиптов на склонах холма. На висевшей на веранде вазе с лобелией отдыхала бабочка. Сара была в легком длинном платье голубого шелка, с рядком перламутровых пуговиц спереди, под высоким отложным воротничком. Восемь лет в монастыре приучили ее стесняться собственного тела, поэтому Ричард редко приходил к бассейну, когда она купалась там. Глядя, как Сара рассеянно потягивает апельсиновый сок, он догадывался — она подготовила целую речь и вот теперь хмурится, ждет подходящего мгновения или слова, которое настроит разговор на откровенность. Не успел Ричард решить, стоит ли помогать Саре, как она вдруг выпалила: «Мне нужно поговорить с вами о себе и о вас тоже. Вы не против?»
Не сводя глаз с бабочки, которая, сидя на цветке, медленно открывала и закрывала крылышки, он ответил: «Нет. — И, взглянув на девушку, продолжил с улыбкой: — Вы все равно бы высказались, верно? Мне уже понятно это решительное выражение на вашем лице».
Она улыбнулась в ответ, быстро опустила глаза и расправила платье, произнесла: «Выслушайте меня. Может, я стану говорить путано. Но главное вы поймете — то, что я узнала сама или услышала от других».
Он откинулся на спинку кресла и стал слушать, глядя, как солнце, все больше скрываясь за краем земли, превращало небо из дымчато-красного в бледно-золотистое и зеленоватое.