Возникало ощущение, что, если прикоснуться к нему, ударит током. И если Уилл Хенли выглядел несколько старше своих двадцати семи, то Макги явно казался моложе, чем был на самом деле. Костлявое, некрасивое лицо с удивительно яркими карими глазами и возбужденный открытый взгляд подростка. На вид не старше девятнадцати или двадцати.
Макги пересек кухню и плюхнулся на стул:
– Это “Воллензек”?
Его быстрые пальцы постучали по крышке магнитофона.
– Да.
– Старый или одна из новых моделей?
– Я не знаю, сколько ему лет.
– Раньше, когда их выпускала немецкая компания, машины были лучше. Теперь они – дочерняя компания “Ревере”. Вы знали об этом?
– Нет. Род – сокращенное от чего? Роберт?
– Нет, меня звали Фредрик, затем это превратилось во Фреда, а уж затем в Рода.
– Хорошо. Прошу прощения. – Сондгард включил магнитофон и произнес:
– Предварительный допрос Фредрика Макги, известного как Род Макги. Сколько вам лет, Род?
– Двадцать шесть.
– Ваш постоянный адрес?
– Вам нужен адрес моих родственников или тот, где я живу в Нью‑Йорке?
– Вы постоянно живете в Нью‑Йорке?
– Да. Кармайн‑стрит, 37‑а.
– Вы когда‑нибудь работали в этом театре раньше?
– Нет, никогда. Я приехал сюда только вчера. Я вообще впервые оказался в этой части страны. Мне здесь понравилось.
– Хорошо. Теперь, пожалуйста, расскажите мне коротко о себе. Где вы жили, кем работали, вашу театральную историю.
– Ох, минуточку. Вам нужны адреса?
– Нет, называйте только город и какой период вы там жили.
– Ладно. Для начала Олбани, штат Нью‑Йорк. Я имею в виду, я там родился. И вырос там. Я работал неполный день, когда был ребенком... Вам это тоже нужно?
– Нет, не так подробно.
– Затем, когда я закончил школу, я поехал... Ох, вам нужно название школы?
– Нет, меня не очень интересует ваше детство.
– Тогда... Колледж?
– Вы учились в колледже?
– Да, сэр, конечно. Меркьюри‑колледж, Меркьюри, штат Нью‑Йорк. Драма и американская литература, объединенный главный предмет. Затем меня призвали в армию... Я имею в виду сразу после того, как я закончил колледж. Меня призвали, и я уехал в Техас для базовой подготовки, а потом в Нью‑Джерси, а оттуда в Род‑Айленд. Когда меня демобилизовали, я уехал в Нью‑Йорк, чтобы брать уроки актерского мастерства. У меня была рекомендация от моего преподавателя драмы в Монекью к Джулу Кемпу. Это преподаватель. И с тех пор я занимался с ним.
– У вас были профессиональные актерские работы?
– Видите ли, Джул не любит, когда студенты этим занимаются, но у меня действительно была парочка таких работ. Я работал в шоу для детей по уик‑эндам, в субботу и в воскресенье после полудня. Я был глупым рыцарем, я заблудился, съел отравленное яблоко и тому подобное. И несколько раз я работал на дневном телевидении; один раз я три недели участвовал в мыльной опере – я был армейским приятелем главного героя, он привел меня домой из лагеря и всякое такое, и я попал в массовку на телевидение. Я надел арабский костюм, и я встретил смерть, она заговорила со мной, а ответ был: “Встреча в Самарре”.
– Вы состоите в актерском профсоюзе?
– Да, конечно. Меня приняли два лета назад в Театре южного тира в Бингхемптоне, штат Нью‑Йорк.
– Почему вы не поехали туда и этим летом?
– А... Понимаете, это не такой репертуарный театр, как здесь, а просто готовые шоу. В тот год, когда я там работал, у нас были Талалу Бенкхид, и Артур Тричер, и Виктор Зочу, и.