Аппетитная. Бьющий через край избыток прелести. Задница как картинка, Эрик. Жемчужно‑белые груди словно огромные белые подушки.
– Я сказал, что ее убили. Том.
– Ox! – Глаза Бернса расширились, а руки взлетели ко рту, словно для того, чтобы помешать сказать еще что‑нибудь лишнее. – Я даже не подумал. О мой Бог, Эрик, что это за разговор! Эрик, честное слово, я даже не думал. Я выпалил не подумав. Ты же знаешь мой характер.
– Все в порядке, Том.
– Убита, Боже праведный! Кто бы мог воспринять подобную новость вот так сразу. Ты говоришь о девушке... А я видел ее только за завтраком сегодня утром. Ее в самом деле убили, Эрик?
– Действительно.
– Господи Иисусе, какая досада. Я имею в виду, Эрик, что... ты знаешь, о чем я. Такая молодая девушка! Как обидно, какая потеря. Ох, мне лучше начать сначала!
Берне действительно казался более напряженным, чем когда‑либо, потерявшим ориентацию, но Сондгард не понимал почему. Какие бы проблемы ни отравляли Бернсу жизнь, уже много лет он имел одно противоядие – это пьянство. Том оглушал себя спиртным, и ему никогда не приходилось воспринимать что‑либо всерьез. Но теперь убийство девушки оказалось слишком сильным и жестоким ударом, чтобы его смягчило пьянство. Убийство вдруг обрушилось на Тома во всей своей реальности, а прошло уже немало лет с тех пор, как Бернсу пришлось столкнуться с реальностью последний раз.
Чтобы помочь ему успокоиться и получить возможность продолжить допрос, Сондгард повторил свой первый вопрос:
– Ты все время был в баре после полудня, Том?
– Да, конечно, ты меня знаешь. Я болтался там с утра, пришел сразу после завтрака. Немного понаблюдал за яхтами, снова поговорил с Генри, барменом в “Черном озере”.
– И у тебя нет никаких идей относительно этого убийства? Никто не мог рассердиться на девушку или сделать это... ну...
– Слишком возбудившись? Эрик, любой, кто видел эту девушку, закипал как чайник. Я не видел ни одного парня, который не пустил бы слюни около нее, если ты это имеешь в виду.
– Да, именно это я и имею в виду. – Здесь кто‑нибудь был? Ты об этом говоришь, Эрик?
– Я еще не знаю. Возможно.
– Как обидно, Эрик. Какая жуткая обида. Сондгард снова выключил магнитофон. Ему не о чем было спрашивать Бернса.
– Подожди немного с остальными в репетиционной комнате, ладно? И пришли сюда... – Капитан посмотрел в список, составленный Бобом Холдеманом. – Пришли Кена Форреста.
– Хорошо. Какая досада, Эрик. Тебе следовало бы познакомиться с ней.
Кен Форрест поспешно вошел в кухню. Сондгард решил, что ему лет двадцать пять, рост около шести футов, черные волосы подстрижены ежиком, на лице застыло угрюмое выражение.
Капитан указал на стул возле стола, и Форрест молча сел. Сондгард снова включил магнитофон и продиктовал:
– Предварительный допрос Кена Форреста. Полное имя – Кеннет?
– Да, сэр. – Актер говорил очень тихо, почти неслышно. Форрест внимательно смотрел на Сондгарда, ни на секунду не отводя взгляда.
– Говорите немного громче, пожалуйста.
– Извините, сэр. Да, меня зовут Кеннет.
– Ваш постоянный адрес?
– Нью‑Йорк, Западная Пятнадцатая улица, 392, квартира 3Б.
– Это ваш первый сезон в театре, не так ли?
– Да, сэр.
– Не могли бы вы вкратце рассказать мне о себе? Понимаете, я еще не знаю вас. Большинство людей здесь я знаю, и я хочу познакомиться с остальными.
– Да, сэр. Вы полагаете, что это был один из нас.
– Да, я считаю, что это возможно.
– Вы просите краткую историю, сэр? Я родился в Линкольне, Небраска, и жил там до тех пор, пока мне не исполнилось девятнадцать.