Казалось, боль так сильна, что ее видно; она кружилась над ней в воздухе и снова и снова вонзалась в ее хрупкое тело. Она вытерла лицо другой тряпкой. Кейт поворачивалась к нему так долго, дюйм за дюймом, словно была дряхлой старухой. Ее глаза по-прежнему были закрыты, она судорожно дышала, как будто воздух насильно удерживался в ее легких и должен был преодолеть сопротивление, прежде чем выйти наружу.
Наконец, она открыла глаза. Губы задвигались, но слов не было слышно. Затем ей все же удалось выговорить их, медленно, отчетливо, так, словно она старалась как можно дольше задержать в себе каждый звук.
– Я подставила его.
* * *
Лютер в оранжевом тюремном костюме сидел в той же комнате для допросов с бетонными стенами, где раньше побывала Ванда Брум. Сет Фрэнк, сидя напротив, внимательно изучал его. Лютер смотрел прямо перед собой. Он вовсе не казался удрученным, а напряженно думал о чем-то.
Вошли еще два человека. Один из них принес магнитофон, который поставил на середину стола и включил на запись.
– Курите? – Фрэнк протянул ему сигарету. Лютер взял ее, и оба выдохнули облачка дыма. Согласно инструкции, Фрэнк еще раз дословно зачитал его права. Здесь процедурных претензий не возникнет.
– Итак, вам понятны ваши права?
Лютер неопределенно помахал сигаретой.
Парень оказался не таким, каким Фрэнк ожидал его увидеть. Определенно, он был самым настоящим преступником. Три срока, но последние двадцать лет никаких нарушений закона. Само по себе это означало немного. Но никакого насилия, никаких жестокостей. Это тоже ничего не означало, но парень был немного необычным.
– Мне нужно, чтобы на мой следующий вопрос вы ответили либо “да” либо “нет”.
– Ясно.
– Хорошо. Вам понятно, что вы арестованы по подозрению в причастности к убийству Кристины Салливан?
– Да.
– И вы уверены, что хотите отказаться от своего права на присутствие вашего адвоката? Мы можем обеспечить вас адвокатом, либо вы можете воспользоваться услугами вашего собственного.
– Уверен.
– И вы считаете, что не хотите сделать никакого заявления для полиции? Что любое ваше высказывание может быть использовано против вас?
– Считаю.
Годы практики научили Фрэнка, что признания на ранних стадиях расследования могут стать катастрофой для обвинения. Даже добровольное признание могло быть опровергнуто защитой, и часто улики, обеспеченные этим признанием, отметались, как сфабрикованные. Преступник мог привести следователя прямо к телу, а на следующий день он оказывался на свободе, и его адвокат улыбался вам и молил Бога, чтобы его клиент больше никогда не делал глупостей. Но дело Фрэнка уже приобрело четкие очертания. И Лютер теперь лишь мог уточнить некоторые детали.
Он внимательно вгляделся в подследственного.
– В таком случае я хотел бы задать вам несколько вопросов. Хорошо?
– Хорошо.
Согласно правилам, Фрэнк назвал день, месяц, год и время суток, а затем попросил Лютера назвать свое полное имя. Только это они и успели сделать. Открылась дверь. В комнату заглянул полицейский.
– Тут пришел его адвокат.
Фрэнк посмотрел на Лютера, выключил магнитофон.
– Какой еще адвокат?
Прежде чем Лютер успел ответить, в комнату ворвался Джек, оттолкнув полицейского.
– Меня зовут Джек Грэм, я адвокат подозреваемого. Уберите отсюда магнитофон. Я хочу поговорить со своим клиентом наедине и немедленно, джентльмены.
Лютер уставился на него.
– Джек... – резко начал он.
– Заткнись, Лютер. – Джек взглянул на полицейских. – Немедленно!
Те начали выходить из комнаты. Фрэнк и Джек обменялись выразительными взглядами, и затем дверь закрылась. Джек положил свой кейс на стол, но продолжал стоять.