Эдвина пыталась найти слова утешения, но она была недостаточно красноречивой, чтобы сдернуть саван вины, в который была завернута худощавая женщина, когда-то бывшая пухлым ребенком с густыми темными волосами. Она показала Ванде письмо, но это не подействовало. Эдвина оказалась не в сипах разубедить свою дочь.
Теперь ее не стало, но появилась полиция. И сейчас Эдвине нужно было вести себя правильно. Восьмидесятилетняя богобоязненная женщина собиралась солгать полицейским, так как не могла поступить иначе.
– Я очень сожалею о вашей дочери, миссис Брум. Слова Фрэнка показались старой женщине искренними. По изборожденной морщинами щеке скользнула слезинка.
Оставленную Вандой записку он показал Эдвине Брум, и та разглядывала ее сквозь толстое увеличительное стекло. Она посмотрела на серьезное лицо следователя.
– Не могу себе представить, что она думала, когда писала это.
– Вам известно, что в доме Салливана произошла кража со взломом? Что взломщик убил Кристину Салливан?
– Я услышала об этом по телевидению сразу же после того, как это случилось. Это ужасно. Ужасно.
– Ваша дочь говорила что-нибудь об этом происшествии?
– Конечно, говорила. Она была так расстроена. Они очень хорошо ладили с миссис Салливан, очень хорошо. Это ее просто подкосило.
– Как вы считаете, почему она покончила с собой?
– Я сказала бы вам, если бы знала. Неопределенное высказывание продолжало звучать у него в ушах, пока Фрэнк складывал записку.
– Не рассказывала ли ваша дочь чего-нибудь такого о своей работе, что могло бы пролить свет на убийство?
– Нет. Ей очень нравилась ее работа. Судя по ее словам, хозяева очень хорошо к ней относились. Жизнь в их доме приносила ей много радостей.
– Миссис Брум, мне известно, что когда-то у Ванды были нелады с законом.
– Очень давно, детектив. Очень давно. И с тех пор она жила достойно. – Эдвина Брум сощурила глаза, сжала губы и в упор смотрела на Сета Фрэнка.
– Конечно, вы правы, – быстро сказал Фрэнк. – Не приводила ли Ванда к вам кого-нибудь в последние несколько месяцев? Возможно, того, кого вы не знаете?
Эдвина покачала головой. Во многом это было правдой. Некоторое время Фрэнк вглядывался в ее лицо. Глаза, пораженные катарактой, упрямо смотрели на него.
– Мне известно, что, когда произошло это несчастье, вашей дочери не было в стране.
– Она отправилась на этот остров вместе с Салливаном. Мне говорили, они ездят туда каждый год.
– Но миссис Салливан не поехала.
– Полагаю, что не поехала, так как ее убили здесь, в то время как они находились там, детектив.
Фрэнк чуть не улыбнулся. Старая дама была далеко не так глупа, как пыталась казаться.
– Вы не знаете, почему миссис Салливан не поехала? Может быть, Ванда вам что-нибудь говорила?
Эдвина покачала головой и погладила серебристо-белого кота, прыгнувшего к ней на колени.
– Ну что ж, спасибо, что не отказались поговорить со мной. Еще раз выражаю вам свое соболезнование.
– Спасибо. Я очень опечалена. Очень.
Когда она с усилием поднялась, чтобы проводить его до двери, у нее из кармана выпало письмо. Ее сердце бешено заколотилось, когда Фрэнк наклонился, поднял письмо и, не глядя, передал его ей.
Эдвина наблюдала, как он выезжает со двора. Она медленно села обратно в кресло и достала письмо.
Мужской почерк был ей хорошо знаком: Я этого не делал. Но если я скажу тебе, чьих рук это дело, ты мне не поверишь.
Это было все, что Эдвина Брум хотела знать. Лютер Уитни был ее старым другом, и он проник в этом дом только благодаря Ванде. Если его и поймает полиция, то только без ее участия.
И то, о чем просил ее старый друг, будет сделано. Если Бог ей поможет, это будет единственным достойным поступком, который она в состоянии совершить.
* * *
Сет Фрэнк и Билл Бертон пожали др