От нас зависит честь двух кланов. Надо брать дом штурмом.
Взяв на себя командование, Розалинда стала распоряжаться как опытный полководец. Она велела окружить дом, выламывать двери и решетки на окнах. Вооружившись чем попало – палками, тяжелыми гаечными ключами, камнями, атакующие взялись за дело. Голем несколько раз обрушил на дверь свои телеса, но она не поддавалась. «Нам бы дубинку, может быть, срубить дерево?» – предложил кто-то из матов. «Нельзя рубить деревья, это последнее дело!» – рассердился великан – в нем заговорил агр. С большим успехом действовал Тибор, пытавшийся выломать оконную решетку с помощью ключа: несколько толстых прутьев уже выскочили из гнезд. Еще две-три минуты, и они ворвутся в дом.
Ром сбросил с себя оцепенение, вбежал в комнату, схватил ружье и зарядил его двумя патронами с дробью. Он подошел к окну и закричал:
– Отойти всем, иначе буду стрелять!
Нападавшие в испуге отпрянули. Один Тибор, не дрогнув, продолжал выдергивать прутья. Ром дулом разбил стекло и прицелился ему прямо в грудь. Тибор остановился и с презрительной усмешкой сказал:
– Духу у тебя не хватит, агренок, смотри, не наложи в штаны!
Взбешенный Ром нажал спусковой крючок. Но в ту же секунду Ула навалилась на него с криком:
– Опомнись, Ром, это же мой брат!
Приклад дернулся вниз, и Тибор остался невредим. Грозно прозвучавший выстрел заставил всех на миг замереть; экспедиция, обещавшая веселенькое приключение, грозила завершиться трагедией.
Ула, прильнув к Рому, прошептала:
– Прости, я не могла поступить иначе.
Усилием воли он унял охватившую его дрожь.
– Нет, это ты прости, ты спасла не Тибора, а меня. – Ром отшвырнул ружье. Придя в себя и поняв, что стрельбы больше не будет, осаждавшие с удвоенной энергией кинулись на приступ.
Ром с отчаянием огляделся. Взгляд его задержался на коридорчике, ведущем в кухню. У него блеснул луч надежды: когда они хозяйничали, он обратил внимание на другую дверь, которая могла вести либо в погреб, либо во внутренний дворик, где стоял экомобиль. В последнем случае у них был шанс на спасение. Нельзя было терять ни секунды. Ром схватил Улу за руку и увлек за собой. Подбежав к двери, он попытался открыть ее, но она была заперта. Ром выругал про себя ни в чем не повинного Ферфакса и стал изо всех сил бить по двери ногой. После нескольких ударов хилый замок не выдержал, дверь распахнулась, и тотчас им в ноздри ударил запах гари. Тарахтелка Сторти жарко полыхала, а рядом с ней, освещенная пламенем, уперев руки в бока, стояла улыбающаяся Розалинда.
– Сдавайтесь, – сказала она, – сопротивляться бесполезно. Глупенькие, мы ведь все хотим вам добра. – И крикнула: – Сюда, они здесь!
Вновь Ром оказался во враждебном кольце. Только теперь рядом с ним была Ула, а на той стороне – рядом с матами агры.
Вперед вышел Тибор.
– Ты, подонок, хотел меня пристрелить, и это освобождает меня от слова, данного твоему родичу. – Он замахнулся для удара, но Ула, став впереди Рома, сказала:
– Сначала тебе придется ударить меня!
– Отойди в сторону, сестренка! – сказал Тибор, но, видя, что она не трогается с места, схватил ее в охапку и кинул на руки своим дружкам. – Держите эту дуреху крепче! – приказал он. А сам без лишних слов развернулся и ударил Рома в лицо. Ром успел отшатнуться, кулак Тибора лишь слегка задел его. Но тут с другой стороны на него набросился Голем, крича:
– Постой, постой, у меня с ним свои счеты!
Ула рвалась в руках своих стражей, ей удалось укусить одного из них в плечо. Взвыв от боли, тот ударил ее по щеке.
– Эй, вы, – сказала Розалинда хладнокровно. – Я против кулачной расправы. Оставьте его в покое.
– Какая же тут расправа, прекрасная синьорита? Я не насильник, как твой соплеменник.