– Решайте, как хотите, вы мужчины, я слабая женщина…
– Послушай, – перебил привычный к ее стенаниям Капулетти, – а ведь это идея; надо послать за Монтекки и потребовать от них немедленно разыскать и вернуть сына домой. В конце концов, это их вина, пусть они и думают.
Марта тут же прекратила рыдать.
– Тебе, разумеется, хочется пофлиртовать с этой сонной уродиной Монтекки, – сказала она язвительно. – И потом, что толку взывать к его родителям, они в таком же положении, как и мы.
И опять Капулетти вынужден был признать правоту жены. В чем, в чем, а в здравом смысле ей не отказать.
– В таком случае, – сказал он, – остается одно средство: обратиться в арбитраж и получить официальное решение, запрещающее этот брак.
– Я советовался с юром, – подал голос Тибор, – он утверждает, что дело совсем непростое. Не существует закона, запрещающего браки между представителями разных кланов. Всего лишь обычай.
Капулетти поразился сообразительности сына. Хватка у него явно материнская.
– При чем тут обычай? – заявила Марта. – Надо требовать не запрещения брака, а наказания похитителя. Агр выкрал Улу обманом и увез ее вопреки желанию. Его следует обвинить в изнасиловании. – Пораженная собственной находчивостью, Марта торжествующе посмотрела на мужчин. Она заметила, что Пера передернуло, и поспешила добавить: – Конечно, ничего подобного не случилось, я уверена. Но ради святого дела можно и слукавить раз в жизни.
Капулетти подумал, чтоподобноенаверняка уже случилось и что Марта лукавила в жизни добрую тысячу раз, притом далеко не всегда ради святого долга.
– Мне это не нравится, – осмелился сказать Пер.
– Ты же грозился отдать за Улу всю свою кровь.
– Это разные вещи.
– Ну, хорошо, все вы хотите быть чистенькими, так я возьму грех на себя. Бог мне простит, – она перекрестилась, – он понимает материнское сердце.
– Простите, синьора, вы знаете, как я привязан к зашей семье, но честь не позволяет мне участвовать в таком деле. – Сделав это заявление, Пер почувствовал, как возвышается в собственных глазах. Эх, если б Ула могла сейчас его слышать!
– И мне тоже, мать, – неожиданно присоединился к другу Тибор.
Капулетти тоже хотел сослаться на честь, но Марта метнула в него предупредительный взгляд такой силы, что он стушевался.
– Пусть мальчики останутся в стороне, – сказала она примирительно. – Для изобличения преступника в арбитраже достаточно и прислуги.
На том семейный совет закончился, и через полчаса Капулетти с большой неохотой передал по телекому продиктованную женой жалобу, обвиняющую Рома Монтекки, сына олдермена местной общины агров, в насильственном похищении Улы Капулетти, дочери профессора Веронского университета. Если бы обвинение было доказано, виновнику грозила пожизненная каторга. В последний момент Марта отказалась от формулы «изнасилование», вынужденная признать, что Ула останется тогда опозоренной на всю жизнь. Так Ром, сам того не ведая, избавился от угрозы умереть на электрическом стуле.
В тот же день в соответствии с установленной процедурой собралась согласительная комиссия в составе полномочных представителей двух кланов – по пять человек с каждой стороны. В специально приспособленном для подобных заседаний зале дворца Правосудия заняли места друг против друга олдермены общин матов и агров. В центре справа возвышалось кресло арбитра, функции которого исполнял лидер местных юров, а слева – трибуна для свидетелей. На двух раздельных скамьях размещались истцы и ответчики. Журналисты привели в состояние боевой готовности свои автописцы.
Арбитр начал с традиционной формулы, рекомендующей спорящим общинам искать согласия, отвечающего принципам профессионального кланизма, интересам общественного порядка и спокойствия.