Хочешь еще цыпленка?
Коралайн еще никогда не пробовала цыпленка вкуснее. Мама иногда готовила цыплят, но она всегда покупала замороженных или полуфабрикат, и они получались очень сухими и безвкусными. Когда готовил папа, он покупал настоящих цыплят, но всякий раз вытворял с ними странные вещи, например, варил в вине, начинял черносливом или запекал в тесте, и Коралайн всегда принципиально отказывалась прикасаться к его стряпне.
Она взяла добавки.
– Я и не знала, что у меня есть другая мама, – сказала она осторожно.
– Конечно, есть! Они у всех есть, – объяснила ей другая мама, сияя своими глазами-пуговицами. – После обеда тебе, наверное, захочется поиграть с крысами в своей комнате.
– С крысами?
– Теми, что с верхнего этажа.
Коралайн видела живую крысу только по телевизору. Перспектива с ними поиграть и вправду была заманчивой. День, кажется, обещал быть очень интересным!
После обеда другие родители вымыли посуду, и Коралайн ушла в свою другую спальню.
Здесь различия оказались заметней. Для начала, она была выкрашена краской аляповато зеленого оттенка вперемежку с кричаще розовым.
Коралайн решила, что не хотела бы ночевать в такой комнате; с другой стороны, такая гамма была куда интереснее, чем в ее собственной спальне.
Здесь была куча замечательных вещей, которых она не видела раньше: ангелы над кроватью, порхающие как стайка пугливых воробьев; книжки с картинками, ползающие повсюду, шелестящие и изгибающиеся; уменьшенные черепа динозавров, которые щелкали зубами, когда она проходила мимо. Ящик был доверху наполнен превосходными игрушками.
Вот это мне по душе, подумала Коралайн и выглянула в окно. Пейзаж из окна открывался такой же, как из окна ее собственной спальни: деревья и поля, а за полями, на самом горизонте – далекие пурпурные холмы.
Что-то черное стремительно пронеслось через комнату и скрылось под кроватью. Коралайн опустилась на колени и заглянула туда. Не меньше пятидесяти крошечных красных глаз уставились в ответ на нее.
– Привет, – поздоровалась Коралайн. – Вы и есть крысы?
Они выбрались из-под кровати, часто мигая от яркого света. У крыс была короткая угольно-черная шерсть, маленькие красные глаза, розовые лапки, похожие на когтистые миниатюрные руки, и такого же цвета безволосые хвосты, напоминающие длинных скользких червей.
– Вы умеете разговаривать? – спросила у крыс Коралайн.
Самая большая и самая черная из них кивнула. Коралайн решила, что та как-то неприятно ей улыбается.
– Ну, – сказала Коралайн, – что вы умеете?
Крысы собрались в круг.
Затем принялись осторожно но сноровисто взбираться друг на друга, пока не образовалась пирамида с самой крупной крысой на вершине.
Крысы принялись выводить тонкими шипящими голосами:
Мы хвостаты и зубасты, мы зубасты и глазасты:
Мы ждали здесь, пока ты падешь,
Пока мы придем, ты здесь подождешь.
Нехорошая какая-то была их песня. Коралайн была уверена, что где-то уже слышала если не эту песенку, то что-то очень похожее, но никак не могла вспомнить, где именно.
Но вот пирамида распалась, и крысы, черные и шустрые, резво помчались к двери.
Другой сумасшедший старик с верхнего этажа стоял на пороге с высокой черной шляпой в руках. Крысы облепили его, забираясь ему в карманы, в рукава, штанины брюк и за шиворот.
Самая крупная вскарабкалась старику на плечи, уцепилась на длинные седые усы, и, мелькнув перед его черными глазами-пуговицами, залезла на голову.
В считанные секунды о том, что здесь вообще были крысы, напоминали лишь непоседливые комочки под его одеждой, без устали переползающие с места на место вдоль и поперек; осталась лишь самая большая крыса, глядящая вниз с макушки хозяина своими сверкающими красными глазами.