Чем же занимать остальных? В оптику, электронику не все пойдут, да и не все подойдут для такой работы. Да, все наши машиностроительные и другие гиганты промышленности – уже не гиганты, но при умелом управлении они могли бы, и некоторые еще могут, дать людям возможность работать и зарабатывать. Что плохого в том, что многие русские предпочитают МАЗ КАМАЗу? Или МТЗ другим, в том числе и российским тракторам. Развитие всех отраслей экономики обеспечило возможность развития науки и образования, роста общего научного и творческого потенциала Беларуси. Ведь оценка человеческого потенциала нашей Беларуси и сейчас находится пока на высоком уровне.
Петр Миронович Машеров тоже был не Бог, но его хорошие, достойные дела в десятки раз перевешивает ошибки и просчеты этого человека. В тех конкретных условиях идеологического прокрустова ложа он находил возможность где умом, где хитростью, где компромиссом делать максимальное для своей Беларуси. Да, он не был в открытой оппозиции к Брежневу, он не издавал подпольные антиправительственные листки и газеты, не организовывал антикоммунистическое движение, но в коммунистическом обществе он был созидателем, а не диктатором-самодуром.
С Машеровым мне пришлось пообщаться гораздо больше, чем с Мазуровым. В то время я был молодой, неопытный в партийных делах секретарь райкома. Петр Миронович уже был первым лицом республики, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. Но действительно очень высокая должность, огромная власть не делали из Машерова деспота и этакого земного небожителя. Я не знаю случая, когда бы он допустил какую-то бестактность, грубость в общении с людьми. Свою правоту он доказывал очень тактично и вежливо. Не было и не могло быть при Машерове показательных публичных распеканий подчиненных, когда фактический глава государства прилюдно хамит и сам же любуется собственным хамством. Любой рабочий, крестьянин, служащий мог добиться правды, защитить свою честь и достоинство, дойдя вплоть до первого секретаря ЦК КПБ.
Он был доступен, с ним можно было спорить, он, кажется, искренне уважал и ценил людей, имеющих свое мнение. Его можно было убедить, и он умел убеждать. Вспоминаю, как я, секретарь райкома, на полях колхоза им. Свердлова в Горецком районе решительно возразил ему – клевер нужно подсеивать под ячмень. Он слушал меня внимательно, не перебивая, очень заинтересовано мои доводы. До сих пор помню его артистический наклон головы. Машеров действительно в определенной степени был артистом, но, наверное, это качество необходимо руководителю такого высокого ранга. Пробубнив написанное услужливыми помощниками по бумажке, народу люб не будешь.
А народ Петра Мироновича любил, даже обожал: неслучайно Александр Лукашенко так перепугался, узнав, что на президентских выборах 2001 года намерена выдвигаться Наталья Машерова. Вероятно, понял, что буквально во всем проигрывает Петру Мироновичу, а следовательно, может проиграть даже призраку Машерова. Помнил Лукашенко и то, что сам он в 1994 году выиграл едва ли не потому, что пообещал народу вернуть сытые и добропорядочные мазуровско-машеровские времена.
Есть у белорусского народа и генетическая память. На уровне подсознания мы помним, что в Великом Княжестве Литовском, несмотря на весь гнет и деспотизм, свойственный феодальному строю, богатые люди посылали своих детей на «дядькование» – воспитание в крестьянские семьи, чтобы отпрыски на собственной шкуре познали жизнь и быт людей труда. Об этом очень хорошо написал великий писатель земли белорусской Владимир Короткевич в первых главах «Колосьев под серпом твоим».