Как можно было воспринимать команду, претендующую на руководство Беларусью и не способную при этом договориться о распределении ролей в будущем руководстве?
Не стоит приуменьшать и влияние России на исход выборов, но и вешать на Россию все наши проблемы, тоже не имеем мы права. С нами поступали и поступают так, как мы то позволяем. Вот и сегодня при решении вопросов экономической интеграции, россияне, как и должно быть, защищают интересы своей страны, наша власть должна выторговывать для себя какие-то местные гарантии, «третий срок» и т. п.
Ко всему тогда, Гончарик, оказавшись единым кандидатом, имея очень мало времени на раскрутку, внезапно оробел. Даже материал, который у него был в руках, не сумел использовать с надлежащей пользой и выгодой. Иногда думаю в сердцах: будь такие факты в 1994 году у Лукашенко, он сумел бы выжать из них все, до последней капли крови (если бы только такие бумаги могли кровоточить). Кебич не дошел бы даже до первого тура: его посадили бы за решетку, несмотря на должность премьер-министра. Правда, тогда другие времена были…
Я не был руководителем кампании Гончарика, как Владимир Иванович однажды объявил. Руководителя предвыборного штаба каждый из кандидатов в соответствии с достигнутыми договоренностями назначал сам. Штабом Гончарика руководила Валентина Полевикова. И всю полноту ответственности за его кампанию несет она. Когда Владимира Ивановича избрали единым кандидатом, он тогда же, в своем кабинете, предложил мне возглавить его штаб. Я сказал промежуток времени работающих в нем людей? Я ведь не знаю их! У тебя есть штаб, который собрал подписи? Продолжай работать с Полевиковой». И он согласился.
Но в тот же день вечером приехал ко мне домой. «Ты знаешь, – сказал он, – мне посоветовали, чтобы штаб все-таки возглавил ты. Вся „пятерка“ настоятельно рекомендует»… И повернул дело так, будто бы от моего согласия зависит чуть ли не успех всей предвыборной кампании. «Если только за этим дело стало, хрен с тобой, я возьмусь, – говорю. – Но если кого-то из твоего штаба нужно будет гнать, не мешай мне, Владимир Иванович!» Ударили по рукам, и Гончарик уехал.
Звонит Вячеслав Оргиш: как дела? Так и так, отвечаю, принял предложение Гончарика. Завтра утром вновь звонок Оргиша: в качестве начальника предвыборного штаба Гончарика интервью радио (то ли «Свободе», то ли «Рацыi») дает Полевикова. Приезжаю на оргкомитет нашего движения советоваться: что делать? Товарищи рекомендуют: выступи публично и дезавуируй все ею сказанное! А что из этого будет? Очередной скандал? Что это даст для выборов? Меня начали агитировать: плюнь и выходи из уже заведомо проигранной кампании. Но ведь это будет подло, похоже на бегство.
Прихожу к Гончарику: как понимать, что будем делать, Владимир Иванович? – «Она вас будет слушать, а вы ее направляйте, Василий Севастьянович!» – говорит Гончарик. Мне окончательно стали понятны их отношения: мне говорят одно, а делают совершенно другое. «Что могу – буду делать, но, конечно, штабом руководить ни непосредственно, ни опосредованно я не могу!» – сказал Гончарику, и он далее не пытался переубеждать меня.
По большому счету, беда, слабость нашей оппозиции, причина всех ее поражений в неумении работать четко, организованно и ответственно, боязнь и нежелание заниматься незаметной черновой работой, без чего порождается бестолковщина и неразбериха. В том числе и с финансированием. Несколько дней с Полевиковой активно работают Лебедько, Вечерко, водит их туда Добровольский, и в штабе Гончарика рождается соглашение двоих – Гончарика и Домаша, причем такое, которое фактически ставит «крест» на «пятерке». И Гончарик объявляет, что его главный и едва ли не единственный союзник – Семен Николаевич.