Гончарик, как и многие другие, упорно агитировал меня: «К чему вся эта игра в единого кандидата? Переходи на мою сторону!» Вячеслав Петрович Оргиш сделал, на мой взгляд, опрометчивый шаг, когда провел социологический опрос среди представителей политических партий и общественных организаций, и они отдали предпочтение Владимиру Ивановичу. Тогда очень обиделся Семен Домаш… В июне были сформированы избирательные комиссии, в них не включили ни одного представителя ни от оппозиции, ни от политических партий, ни от независимых от государства общественных организаций. Стало очевидно, что выбора не будет. Все больше казалось неизбежной фальсификация. Да и задержка с выдвижением единого кандидата на десять дней в этой обстановке тоже работала на Лукашенко. Оставалась последняя надежда – насколько единый кандидат сумеет использовать «убойный материал», который мы ему разыскали…
Когда Владимир Иванович работал вторым секретарем Могилевского обкома партии, у нас не было особой дружбы. Но и вражды не было. Были ровные, деловые отношения. У него есть свои положительные качества – аналитические способности, например. Я помнил и его организаторские способности.
При выборе Гончарика единым кандидатом казалось очень важным, что у него за плечами стоит такая крупная организационная структура. Однако, вскоре пришлось убедиться, что никакой структуры просто нет: как только попытались подключить к предвыборному штабу профсоюзы, оказалось, что это невозможно —каждый работает сам по себе. Для меня это было потрясающее открытие – я-то думал… Оказывается только внешне все нормально: есть Федерация и ее председатель, есть областные объединения и их руководители, а на деле – крыловские Лебедь, Рак и Щука. Что шел Гончарик, что пошел бы Домаш – принципиального различия на самом деле не было.
Тогда я не знал, сообщили в начале августа москвичи, о якобы уже состоявшемся заседании Совета Безопасности России и принятом принципиальном решении поддерживать Лукашенко. Казалось, ситуацию можно переломить – было бы на что опереться. А опереться на профсоюзы оказалось невозможно: ничего за структурой этой не было.
То, что Кремлем принято решение о всяческой поддержке Лукашенко было очевидно: нас заблокировали на всех российских телеканалах. Кроме НТВ, нигде не появилось никакой информации, даже об «эскадронах смерти» промолчали. Если в мае, июне и даже в начале июля с представителями российских телеканалов можно было договариваться, они готовы были показывать интересную фактуру по Беларуси, то уже к концу июля пошли обещания… Обещали: вот-вот выйдет в эфир, вот-вот покажем! Ничего не выходило, ничего не показывали. В начале августа сообщили: тяжело, с нравственными мучениями было принято решение поддерживать Лукашенко. Те, кто еще недавно был готов решать вопросы, уходили от разговора и потом прямо сослались: «Запрет Кремля. Не стучите, никто не откроет…»
А в это время немало людей, называющих себя политиками, вели торги: «Как больше полномочий передать будущему премьеру Домашу». Как-то все смешалось в кучу: коварство и лживость власти, циничность политиков России и мелочная, абсолютно неперспективная возня вокруг дележа властного пирога, который уже уходил из рук белорусской оппозиции.
Горько и обидно об этом писать, но самая горькая, самая жесткая правда во сто крат полезнее, лучше обольстительной, успокаивающей лжи, политической маниловщины. Что было, то было.
Уже тогда, наблюдая за ходом предвыборной кампании, возню внутри нашей «пятерки», ее неспособность выдвинуть, как было обещано, «единого» до 17 июля, серьезные политики и на Востоке, и на Западе адекватно оценивали потенциал «пятерки».