Но главное: никто никогда – ни соседи по деревне, ни аграрии, с которыми мне пришлось работать, – не поверил в выдвинутые против меня клеветнические обвинения, пусть даже исходящие от самого главы государства. Конечно же, были и те, кто во что-то поверил: нет дыма без огня; но они, как водится у белорусов, постарались отмолчаться.
В разное время меня посещали иностранные дипломаты, представлявшие миссию ОБСЕ, и в следственном изоляторе, и в колонии в Орше. Приезжал и сам доктор Вик, и его заместитель – импозантный высокий швейцарец Кляйнер. Но дело даже не в этом. Я не мог позволить ни иностранцам, ни тем более нашим «чекистам», очень внимательно следившим за тем, как я веду себя, хотя бы на секунду подумать, что меня сумели сломать. Я точно знал: сломают – и «починить» самого себя будет уже невозможно.
Что такое белорусская тюрьма? Это заведение, придуманное еще в царской России и значительно усовершенствованное Ягодой, Ежовым, Берией, весь порядок в котором направлен на духовное, моральное и физическое уничтожение человека. Ну, например: на человека в камере приходится в лучшем случае всего два квадратных метра, а иногда и менее одного – точь в точь как на кладбище. Тут даже без кандалов чувствуешь себя скованным. Окно в камере закрыто так называемыми «ресницами», и когда солнце идет по кругу, то его лучи не проникают в камеру. Часы иметь запрещено. Если заключенные сумеют раздвинуть на три – четыре сантиметра эти металлические «ресницы» можно хоть приблизительно определять и время, и где находится солнце – на востоке или на западе. Не говорю уже о среде, в которой находится заключенный: стены в камере должны быть заплесневелыми, некрашеными, черными. Усугубляет картину питание. Если, скажем, разрезать хлеб, который специально пекут в жодинской тюрьме, буквально через несколько минут на месте разреза выступает белый налет. Это – элитарная тюрьма Министерства внутренних дел, в неэлитарных вряд ли получше. Рецепт прост: хлеб пекут из так называемой «мучки» – пыли, оседающей на стенах мельниц и элеваторов. Это тоже для того, чтобы сломать человека. Я не говорю уже, что в изоляторе КГБ тебе подадут почему-то обязательно прокисшую кашу. Подобным блюдом кормят разве что свиней в захудалом колхозе. Кашу варят заранее, чтобы к раздаче прокисла. Если не передали что-либо родные – ешь и будь здоров. Хотя здоровым уже не будешь. Практически у ста процентов заключенных в условиях белорусской тюрьмы начинают выпадать зубы от авитаминоза. Разумеется, о соблюдении каких-либо санитарных норм говорить просто не приходится, и в этой грязи и сырости у человека начинает гнить кожа: высыпают разного рода язвы и болячки. Меня спасло, что, как и положено аграрию, знал о мощных бактерицидных свойствах льноволокна. Родственники передали мешок из льняной мешковины, грубой, как и положено. Благо, нет ограничений на передачу мыла, одежды, тряпок. Хорошо вытрешься мокрым мешком там, где не можешь, как следует, вымыться, затем оботрешься сухим – и чувствуешь, что кожа очистилась, начала снова дышать. Я испытал бактерицидное свойство льномешковины и на себе, и на сокамерниках, более молодых и неопытных – действовало безотказно.
Тюремная медицина – нечто страшное. Недавно в Подольском районе Московской области видел очень захудалую свиноферму. Содержание там свиней живо напомнило мне так называемую «больничку» в изоляторе на Володарке. Больные, кто уже почти не может двигаться, даже не в состоянии дойти до туалета, гниют заживо в нечистотах и зловонии. До сих пор не могу понять: если порядки в этой «больничке», как и в самом СИЗО, нацелены на постепенное физическое уничтожение человека, зачем его лечить? Милосерднее было бы дать побыстрее умереть. А если лечить, то лечить нормально.
Но этого не делают те, кто почему-то считается врачами.