По расчету маршрута восхождения, с этого бивуака группа должна была выйти не позже четырех часов утра, чтобы преодолеть значительную часть лавиноопасного склона до восхода солнца. Хорошо разведанные лавинные дороги удобно обходились в верхней части склона. Но внизу требовалась особая осторожность и внимание, так как мощная лавина могла перехлестнуть через край неясно выраженных кулуаров и пересечь направление предполагаемого подъема группы.
Это был вечер 4 сентября. На редкость теплый и безветреный, он не предвещал хорошей, устойчивой погоды. К семи часам мы закончили все дневные хлопоты, поужинали и даже натопили из снега полный котелок воды, чтобы рано утром можно было скорее приготовить завтрак. Котелок поставили у палатки на подстилку из веревки и тщательно укрыли от мороза штурмовой курткой. Не слишком доверяясь тихой погоде, проверили установку палатки. Затем забрались в спальные мешки, подложив под них сложенные зигзагом веревки и все свое имущество, которое в эту ночь могло послужить прослойкой, защищающей снизу от холода.
Чтобы не раздавить защитные очки, их обычно оставляли на шее, а фотоаппараты, медикаменты, спички и некоторые продукты в непрочной упаковке, требовавшие осторожного обращения и предохранения от сырости, укладывали за изголовьем или подвешивали под потолком.
Из предметов альпинистского снаряжения в палатку всегда брали веревку и рюкзаки, но изгоняли из нее кошки, бутылки с бензином, котелки с водой. Особой заботы требовали ботинки. Их надо было снять, очистить от снега и положить с собою в спальный мешок, чтобы они не замерзли и немного подсохли. Нужно сказать, что это было весьма неприятное соседство, но в конце концов мы свыклись с необходимостью каждую ночь что-нибудь сушить или оттаивать в своем спальном мешке. Редко альпинистам на Тянь-шане выпадали на восхождениях ночи такие теплые, чтобы можно было, снятые ботинки положить вместо подушки. Эти мелочи альпинистского быта давно стали настолько привычными, что не занимали нас.
Вскоре все утихли и крепко уснули. Но около двух часов ночи нас внезапно разбудил грохот лавины. Сильный порыв ветра рванул палатку, затем сразу и грохот и ветер стихли.
Лавина прошла близко от нас, и вес ждали вторую по тому же следу.
Сон развеялся окончательно. По-видимому, за семь часов все успели достаточно отдохнуть и, проснувшись, думали о том, что через два часа расстанутся с палаткой и пойдут куда-то вверх, навстречу лавинам.
Вторая лавина загрохотала, когда в палатке весело шумел примус. В первый момент все удивленно посмотрели на ровное синее пламя, но, убедившись в том, что грохот вызван не примусом, продолжали одеваться. При свете свечи в предутренней тишине быстро закончили все сборы.
В начале подъема пришлось пересечь свежий конус лавинного выноса. В темноте переход по комьям застывшей лавины показался чрезмерно длинным и вызвал неодобрительные замечания. Дальше мы вышли на очень крутой, широкий снежный гребень. Собственно говоря, это был даже не гребень, а слабо выраженный контрфорс снежной стены. Мы выбрали этот путь как более безопасный от падения лавин и как ориентир движения, направленного к определенной части вершинного гребня.
Ноги проваливались в мягкий снег выше чем по колена. Такой глубокий снег покрывал эту часть склона до самого выхода на вершинный гребень. Мы шли кверху напрямик, без зигзагов. Идущий впереди быстро уставал, и через каждые сто шагов производилась замена.
Склон становился все круче, мягкий снег осыпался под ногами. Темп подъема сократился примерно до 50 м в час. Только в полдень группа выбралась на гребень и сделала передышку на твердом выступе.