Несмотря на это, мертвая зыбь сильно качала его. Глядя под взбудораженную поверхность воды, мы поняли, почему местные жители назвали барьерный риф Красным. Подводные коралловые массы, которые мы наблюдали сверху, были густо-красного цвета, похожего на цвет полированного красного дерева.
— Вы все-таки хотите погрузиться туда? — спросил Джо.
Да, мы действительно этого хотели. Он подтянул к борту шлюпку. Она плясала, как пробка, на поверхности беспокойного моря. Мы не могли спокойно спуститься, так как шлюпка ни на секунду не оставалась неподвижной, и спрыгнули в нее. Шкипер послал Простоватого Тома вместе с нами в качестве обеспечивающего.
Мы чувствовали себя ничтожными и одинокими среди огромного моря в этой шлюпчонке. Том греб по направлению к водяным валам, разбивавшимся о рифы.
— Дальше не греби! — крикнул шкипер Тому, стараясь перекричать грохот прибоя. Он боялся, что Том выведет шлюпку прямо в прибой на барьерном рифе.
— Будь наготове, — сказали мы Тому, собираясь нырнуть.
Шкипер уже нам рассказал, что кораллы острова Андрос самые красивые в мире. Однако о Красном рифе этого острова мы впервые услышали от него. Мы не знали, что в течение десяти лет Американский музей естественной истории собирал для экспозиции кораллы именно с этого рифа, так как это были самые красивые кораллы в северном полушарии. Мы совершенно не ожидали увидеть такую великолепную картину. Рев водяных валов наполнял воздух, водяные брызги мешали смотреть сквозь водолазные маски. Когда же мы опустились под бушующие волны и вода промыла стеклянные окошки масок, то оказались в каком-то волшебном сне.
Золотой песок дна не оставлял ни одного сверкающего солнечного луча не отраженным. Водяные валы гнули зеркало поверхности моря в слитки расплавленного золота, тут же разбивая их в золотую пыль и диски. В озаренном солнцем море целые облака золотых пузырьков оседали вниз, не уступая по яркости бриллиантовым капелькам водяных брызг, взлетающих к небу. Вся вода буквально жила, она плясала под дождем золотых пузырьков. Чудо рифа заключалось в кораллах. Толстый стебель коралла вырастает из желтого песка; над омываемым волнами дном на высоте шести футов раскрывается симметричный цветок коралла шафранного цвета. Его лепестки простираются во все стороны, стараясь поймать капельки этого золотого дождя. На вершине рифа было множество коралловых цветов, достигавших шести-восьми футов в диаметре и симметричных, как желтая роза.
Тайна кораллов велика. Миллионы отдельных животных, каждое из которых — отдельное существо, составляют безупречно симметричные соединения. Каждый полип заключен в собственную известковую коробку и отделен от своего соседа каменными стенами. Ни один из них не соединен с другими ни нервным волокном, ни пучком ткани, ни единой живой нитью. Каждый полип — отдельный и независимый животный организм, как пчела, муравей или даже человек. И все же, подобно пчелам или муравьям, кораллы живут организованной колонией с единым хозяйством. Во всей схеме их жизни имеется симметрия и порядок, приспособленный для выполнения определенной функции: обеспечить на поверхности кораллового образования максимальное количество получающих пищу полипов. Какие неведомые силы определяют этот порядок, эту схему? Какая сила обучает каждого отдельного муравья той роли, которую он должен сыграть в устройстве темного царства подземных тоннелей? Что заставляет каждую пчелку делать точно такую же ячейку, как у ее соседа? Что заставляет паука создавать симметрию в своей паутине или заставляет человека строить такой город, как Париж, в форме звезды? В этом тайна кораллового рифа.