Комнаты, маленькие и тесные, казались еще тесней оттого, что заставлены были громоздкой и чересчур пышной мебелью. Стены гостиной, какие-то рыжеватые в крапинку, украшены были только двумя сентиментальными цветными литографиями, а с почетного места над камином, из овальной позолоченной рамы, с увеличенной, ярко раскрашенной фотографии серьезно, в упор смотрел на каждого входящего Небраскин сынишка, снятый в возрасте двух лет.
Жена Небраски Миртл была маленькая, кругленькая, с миловидным кукольным личиком. Его венком окружали круто завитые кудряшки цвета спелой кукурузы, пухлые щеки ярко нарумянены, пухлые губы намазаны. Но держалась и разговаривала она просто, безыскусственно и сразу пришлась Джорджу по душе. Она встретила его теплой, дружелюбной улыбкой и сказала, что муж ей много про него рассказывал.
Все уселись. Мальчуган, которому было уже года три-четыре, сперва застенчиво прятался за мамину юбку и только изредка из-за нее выглядывал, но потом осмелел, перебежал через комнату к отцу и стал карабкаться ему на колени и на плечи. Небраска и Миртл наперебой расспрашивали Джорджа, как он жил все эти годы, что делал, а больше всего - о поездке в Европу, о разных странах, где он побывал. Похоже, Европа казалась им неправдоподобно далекой, и всякого, кто повидал ее своими глазами, окружал некий ореол романтической необычайности.
- Где ж ты там ездил? - спросил Небраска.
- Да почти повсюду, - сказал Джордж. - Был во Франции, в Англии, в Голландии, Дании, Швеции, Италии - все объездил.
- Вот, черт меня подери! - простодушно изумился Крейн. - Здорово ты всюду поспеваешь!
- Ну, не так, как ты, Брас. Ты-то всегда в разъездах.
- Кто, я? Черта с два. Я ж ничего нового не вижу, все одно и то же. Чикаго, Сент-Луис, Филадельфия - там я тысячу раз бывал, завяжи мне глаза, и то дорогу найду! - Он досадливо отмахнулся. И вдруг уставился на Джорджа, словно в первый раз увидел, наклонился и хлопнул его по коленке. - Ах, черт меня подери совсем! Так как же ты живешь, Обезьян?
- Да не жалуюсь. А ты-то как? Хотя чего спрашивать. Я про тебя все время читаю в газетах.
- Верно, Обезьян. Год у меня был неплохой. Но знаешь, брат... - Крейн вдруг покачал головой и усмехнулся. - Старость не радость.
Он чуть помолчал, потом продолжал негромко:
- Я в спорте уже семь лет, с девятьсот девятнадцатого, для нашей игры это не шутка. Редко кто протянет дольше. Когда столько времени гоняешь мяч, можно и со счету сбиться, только считать ни к чему, ноги сами подскажут - упрыгался, мол.
- Помилуй, Брас, ты-то еще молодцом! Стоило сегодня поглядеть, как ты лихо носился по полю - жеребенок, да и только!
- Угу, - пробурчал Небраска. - Поглядеть - так, может, и жеребенок, а только чувствую я себя вроде старой клячи в борозде. - Он опять умолк, потом смуглой рукой тихонько потрепал старого друга по коленке и сказал коротко: - Нет, брат. Когда покрутишься с мое, так уж знаешь, что тут к чему.
- Да будет тебе дурака валять! - заспорил Джордж, вспомнив, что Небраска старше его только двумя годами. - Тоже старик нашелся. Тебе ж всего двадцать семь!
- Да-да, ясно, - спокойно сказал Небраска. - Только я верно тебе говорю. В этом деле много дольше моего не продержишься. Понятно, Кобб, Спикер и еще кой-кто - эти играли подолгу, но таких по пальцам перечтешь. Обыкновенно бейсболиста хватает на восемь лет, а я уж семь отыграл. Так что, коли меня хватит еще годика на три, жаловаться нечего... Черта с два! - прибавил он, чуть помолчав, и в голосе его вновь зазвучал былой задор. Мне и так и сяк жаловаться нечего. Пускай хоть завтра дадут отставку, все равно, я знаю, я свое дело делал неплохо... Верно, жучишка? - весело и громко сказал он сыну, примостившемуся у него на коленях, подхватил его могучими руками и стал баюкать, как младенца.