Брачные игры
Животные в большинстве своем относятся к ухаживанию весьма серьезно, и у некоторых из них веками вырабатывались удивительные способы привлекать свою избранницу. Каких только потрясающих украшений из перьев, рогов, шпор, сережек, каких только красок, узоров, ароматов не найдешь у самцов — и все это богатство служит одной-единственной цели: привлечь самку. Мало того, некоторые птицы преподносят самочке подарки, устраивают для нее настоящую выставку цветов, очаровывают ее акробатическими трюками, танцами, песней. Когда животное добивается своей избранницы, оно не жалеет ни времени, ни сил, а порой — даже самой жизни.
Конечно же среди животных самые несравненные щеголи «шекспировских времен» — птицы, которые одеваются в роскошные наряды, танцуют и выступают, словно придворные кавалеры, и в любую минуту готовы спеть серенаду или сразиться насмерть.
Не знают себе равных райские птицы — и не только потому, что носят самые блистательные брачные одежды, но и потому, что умеют их показать во всей красе.
Вспомните, например, королевскую райскую птицу. Однажды мне по счастливой случайности довелось своими глазами увидеть в бразильском зоопарке брачный танец такой птицы. Три райские птицы — две самочки и самец
— жили в громадном вольере, густо заросшем тропической растительностью; там были даже деревья. Самец, величиной с нашего дрозда, поражал контрастом бархатисто-оранжевой головки с белоснежной грудкой и сверкающей алой спинкой; перья у него переливались, будто отполированные. Клюв желтый, а ноги словно окунули в великолепный синий кобальт. По бокам, как и положено в брачный сезон, отросли длинные перья, а средняя пара рулевых перьев хвоста вытянулась длинными тонкими стеблями, дюймов десять в длину. Перья были туго свернуты наподобие часовой спирали, и тонкие, как проволока, стебельки заканчивались парой сверкающих изумрудно-зеленых дисков.
Птица искрилась и вспыхивала в лучах солнца при малейшем движении, тоненькие перья в хвосте вздрагивали, изумрудные диски качались, отсвечивая на солнце. Самец сидел на длинной голой ветке, а самочки смотрели на него, притаившись под кустом неподалеку. Внезапно он приосанился и испустил странный крик — нечто среднее между мяуканьем и тявканьем. С минуту он молчал, как будто ожидая знаков одобрения от самок; но они сидели, как и прежде, глядя на него равнодушными круглыми глазами. Он разок-другой подпрыгнул на ветке, должно быть стараясь привлечь их внимание, потом приподнял крылья и неистово замахал ими над спиной; казалось, он вот-вот взовьется к небу в торжествующем полете. Широко распахнув крылья, он наклонился вперед, так что каскад перьев скрыл его головку. Потом снова поднял оба крыла, опять энергично захлопал ими и повернулся на ветке, чтобы ослепить самочек белоснежным сверканием перьев на грудке. Испустил долгую мелодичную трель, мгновенно встопорщил длинные, ниспадающие по бокам перья, которые засверкали водопадом пепельно-серых, золотисто-желтых и изумрудно-зеленых искр, трепеща и переливаясь в такт песне. Певец поднял короткий хвостик и плотно прижал его к спине, так что длинные хвостовые перья свесились вперед над его головой и по обе стороны желтого клюва закачались изумрудные диски. Он принялся слегка раскачиваться из стороны в сторону — диски тоже закачались, как маятники, и казалось, птица жонглирует ими. Танцор кланялся, кивая головкой, самозабвенно заливался песней, а диски мерно крутились. Самочки сидели как ни в чем не бывало. Они смотрели на него с любопытством, но без интереса, напоминая парочку домохозяек, попавших в роскошный салон мод: наряды, может, им и нравятся, но все равно ведь не по карману.