Услышав мои слова, трое испанцев сразу стали серьезными, лица их исполнились многозначительного достоинства, а дон Мануэль сделал паузу, прежде чем с необычайной высокопарностью изрек три слова:
– Нам известно все!
Вероятно, это заявление почему‑то казалось ему столь важным, что он изрек его еще раз:
– Нам известно все!
Сознаюсь: я вздохнул с облегчением. Напряжение первых минут постепенно исчезало. Взирая на их чертовски серьезные, источающие галантность лица и слыша столь поразительные слова, я не удержался от шутки и с ироничной улыбкой спросил:
– Так, значит, вы сам господь бог?
– Господь бог? – Дон Мануэль был несколько озадачен. – Как прикажете вас понимать?
– Да очень просто! – На этот раз я уже откровенно рассмеялся. – Ведь только господь бог всеведущ, а вы, ваша милость, утверждаете, что вам известно все!
– Я имел в виду лишь, что нам известно все о вашей милости, досточтимый дон Хуан!.. Именно по этой причине мы здесь!
– Клянусь! – ответил в том же полушутливом тоне дон Мануэль. – Никто головы не потеряет!..
Ром был превосходный, и после того как мы все его понемногу отведали, дон Мануэль, приступив к главному вопросу, опять почти с маниакальным упорством завел прежнюю песню о том, что им, испанцам, известно обо мне все.
– Рад, искренне рад! Даже счастлив! – Довольно сдержанно изобразил я на лице удовлетворение, выслушав очередное его признание, а про себя подумал: «Сейчас дон Мануэль начнет безудержно превозносить до небес нашу победу на Каииве, которая в известной мере была и победой испанцев». Ведь здесь, на земле, которую испанцы считали своим исконным владением, мы в пух и прах разбили отряд акавоев, снаряженный голландцами – заклятыми врагами испанцев в Гвиане.
Но, оказалось, я был не прав ц сильно ошибался – дон Мануэль повел речь совершенно о другом. Не скрывая удовлетворения нашей победой над акавоями, он тем не менее совершенно неожиданно заговорил о визите ко мне в Кумаку Джеймса Пауэлла – капитана английского брига «Каприкорн». Оказалось, испанцы какими‑то неведомыми путями узнали о содержании той моей беседы с Пауэллом, когда я несколько месяцев назад категорически отказался от участия в захватнических планах англичан, и теперь всячески меня за это восхваляли.
– Ваша милость, сеньор капитан, – продолжал дон Мануэль, – мы считаем вас своим союзником и готовы всячески поддерживать…
– Меня заботит лишь судьба индейцев! – заметил я.