Соседний дом тоже принадлежит ему. Господин Таги-Заде готов прийти, когда это будет угодно вашему превосходительству.
– Хорошо, я прошу господина Таги-Заде зайти завтра в три часа дня.
– Я доложу ему об этом… Наш высокостепенный господин считает особой любезностью ваше внимание к нему, – поклонившись и уходя, сказал Хаджи-Ага.
– Какой высокопарно-витиеватый стиль у этого персидского слуги, – усмехнулся я.
– Образец вышколенного восточного наперсника, нянчившего, наверное, не только самого Таги-Заде, но в былые дни охранявшего и гарем почтенного папаши нашего хозяина.
– Кто такой наш хозяин?
– Богатый человек, хозяин двух кинотеатров, владелец пятидесяти таксомоторов и компаньон солидной фирмы «Иранский антик и ковры», торгующей с Лондоном и Нью-Йорком. Деловой человек, занимающийся большими делами, но не брезгающий и малыми…
– »Тегеранский бизнесмен образца сорок третьего года, – пошутил я.
– Именно, но бог с ним, а давайте подумаем лучше о другом, ведь завтра четверг…
– Так что ж из этого?
– А то, что завтра вам следует быть у журналистки… а может, не надо? – вдруг спросил он.
– Не знаю… Я вообще в затруднении. Зачем мне, советскому офицеру, занятому сложной работой, это случайное знакомство? К чему продолжать его? И как член партии и как советский офицер я против этого.
Генерал молча слушал меня, но его глаза были полны иронии.
Он стряхнул пепел с папиросы и не спеша сказал:
– Именно, и как офицер, и как член партии, ответственный за порученное ему дело, вы должны использовать эту якобы случайную встречу. Разве вы не понимаете, что все это подстроено нарочно и что именно здесь разгадка всех событий, предшествовавших нашему приезду сюда. Если вы спасуете и малодушно отступите от них, они найдут новый способ вести свою игру, а мы упустим шанс и уступим инициативу… Нападение – лучший вид защиты, и нам надо переходить в наступление. Наш противник – жестокий, умный и опытный враг, и он великолепно использует наше малодушие.
– Но как член партии я не могу…
– Это будет не пустое посещение и не шарканье ножками по гостиным светской дамы, а одна из необходимых мер обезопасить наше дело. Формальное разрешение на это, товарищ полковник, вы получите, – вставая, сказал генерал, и по тому, как он закончил нашу беседу, я понял, что «разрешение» означало приказ. Он прошелся несколько раз по комнате и затем прежним, спокойным тоном спросил:
– А где же Сеоев?
– Навещает прежних друзей.
– Итак, вы поедете к этой даме?
– Поеду, – сказал я, – и черт меня возьми, если я не раскрою этой проклятой истории…
Осторожный стук разбудил меня. Кто-то настойчиво стучался в дверь.
– Кто там? – спросил я.
– Сержант Сеоев. Извините, товарищ полковник, что разбудил… есть новости.
Я открыл дверь.
– Что скажете? – показывая на стул, спросил я.
Сержант сел на затрещавшее под ним кресло и негромко сказал:
– Буду докладывать по порядку. Во-первых, познакомился с прислугой журналистки. Хорошая, веселая девушка.
– Персиянка? – спросил я.
– Полячка… говорит, как украинка, только не совсем похоже.
– Как зовут?
– Зося, по-русски – Соня. Хорошая девушка, – снова похвалил Сеоев. – А познакомил нас мой приятель, шофер Ирантранса.
– О чем говорили?
– Особенно ничего.
– Будьте осторожны. У такой особы и прислуга подобрана такая же.
– Знаю, товарищ полковник, но нельзя быть более хитрым и осторожным, чем я. Ни одного слова о ее госпоже. Я даже не поинтересовался, у кого она служит. Просто сделал вид, что девушка мне нравится.
– Да как же вы с нею разговариваете, если она не говорит по-русски?
– Кое-как, одно слово по-украински, другое по-русски, и мимикой… Понимаем друг друга, товарищ полковник.