За границей он оказался после первого ареста. Там, в Женеве, Савинков немедленно установил связь с членом Центрального Комитета партии эсеров Абрамом Гоцем. Тот вскоре свел его с человеком омерзительного вида:рыжий, лупоглазый, с толстыми и вечно мокрыми губами неутоленного сладострастника. Савинкову сразу вспомнился оставленный им в ссылке Луначарский. Новый знакомец с отталкивающей внешностью оказался Евно Азефом, главным распорядителем в так называемой Боевой организации эсеров. Выпученные глаза Азефа пристально и без всякого стеснения обшаривали Савинкова с ног до головы. Казалось, главарь боевиков на глаз определяет качество свалившегося на руки «товара». Несомненно, он сразу уловил пряный запах английского «Шипра» и аромат недавно выкуренной сигары, приметил физическую развитость и, конечно же, продуманную изысканность костюма. Перед ним сидел лощеный джентльмен, лишь одна мелочь выдавала его: он часто, слишком часто посматривал на свои ногти, покрытые лаком. Настоящий джентльмен маникюра обычно не замечает.
Боевая организация эсеров к тому времени зарекомендовала себя как небольшой отряд отважных, отчаянно смелых людей. Это им удалось привести в исполнение приговор Александру II – он был среди дня на людной столичной улице разорван на куски. Боевики получали инструкции за границей и отправлялись в Россию, словно охотники в поле или лес для отстрела крупной дичи.
Азефу с его опытом не составило труда проникнуть в самую суть мятущейся души неофита. Его не обманула нарочитая сдержанность Савинкова, его маска ледяной невозмутимости. Определив Савинкову место в своих тайных расчетах, Азеф послал его обратно в Россию. Бомбы должны были греметь не переставая. У Боевой организации эсеров имелся обширный список очередных жертв.
Перед Савинковым была поставлена задача казнить Плеве. Наружное наблюдение установило, что министр каждую неделю в один и тот же день ровно в 12 часов отправляется для высочайшего доклада в Зимний дворец. Маршрут министерской кареты был прослежен до каждого поворота. Наметив день покушения, боевики едва не стали жертвами собственной неосторожности: утром в гостинице, в номере Покотилова, взорвалась приготовленная бомба. Савинков, испугавшись, покушение отменил и скрылся из Петербурга.
Через месяц Азеф сам приехал в Россию, отыскал затаившегося Савинкова и грубо, унизительно наорал на него.
– Послушайте, вы… Вам же нельзя поручить никакого серь езного дела. Вам только котят топить в ведре! Тоже мне…
Потемнев, Савинков закрылся веками и словно окаменел. Он выслушал всю брань и среагировал лишь на упрек в трусости:
– Я вам докажу, Евно Фишелевич!
Широкая мясистая рожа Азефа разъехалась в ухмылке.
– Интересно будет посмотреть!Затем он приступил к инструкциям.
В середине следующего года, 15 июля, Плеве был убит бомбой террориста Сазонова.
Следующей жертвой намечался великий князь Сергей Александрович.
Савинкову, вполне естественно, было знакомо чувство страха. Однако он научился его преодолевать. Подчиненные ему боевики привыкли видеть его всегда безукоризненно одетым, благоухающим хорошим английским одеколоном, с лицом, напоминающим безжизненную маску. Казалось, в душе этого человека умерли все обыкновенные чувства, ему ведомы лишь долг и обязанности, связанные с тем историческим делом, которому он дал клятву служить до конца своих дней.
Сознавал ли он, что служит всего лишь марионеткой в опытных руках? Думается, для этого он был достаточно умен. Тем более что Боевая организация как таковая была чрезвычайно малочисленна и никаких секретов, никаких тайн среди боевиков не существовало.