Какой владелец сверхшикарной тачки посадит грязных бомжей на белые кожаные сиденья ради нескольких десятков рублей? А потом еще будет крутить по одним и тем же улицам, повинуясь приказам занюханного бомжа?
— Сколько ты водиле кинул? — спросил Владимир, захваченный неожиданным подозрением.
— Десятку.
— Десятку?
— Долларей.
Владимир постарался ничем не выдать удивления. Слушая шепот Генерала, он лихорадочно искал способ немедленно уйти из Рочдельских бань. Каждой клеточкой своего организма он чувствовал опасность. Сложность заключалась в том, что надо было не просто уйти, а увести с собой и бомжа. И при этом не вызвать у него ненужных вопросов.
Из соседнего помещения — Владимир догадался, что из вестибюля, где страшноватые урки играли в карты, — донеслись звуки борьбы, приглушенные ругательства.
— Муха шмон проводит, — почтительно прокомментировал Генерал.
— Что это за Муха? — прикинулся Фризе.
— Ты его видел. Авторитет. Папа. — Бомж замер, прислушиваясь.
Кто-то осторожно приоткрыл дверь, на долю секунды впустив в зал слабый отблеск свечи.
— Кого он шмонает?
— Всех подряд, сука. Долларей ищет, — зашептал Генерал, приблизив к Фризе лицо. Дыхание у него было нездоровое, кислое. От волос пахло грязью и потом. — Я бы рассказал тебе, кореш, как он из меня клоуна заделал. Уже сколько дней хожу с синей мордой. И под присмотром.
— Вася, уйдем отсюда, — предложил Фризе. Мысленно он уже спускался по разрушенной лестнице, прикидывая, где следует перескочить через отсутствующие ступени. Пробирался по зловонному подвалу, огибал нагромождения банных шкафчиков.
— Зачем уходить? Я тебе сейчас дозу отвалю — райских снов насмотришься.
— Ты чего из того дома сбежал? Вчера. На 6-м Ростовском?
— Чего, чего!… Много будешь знать…
— Скоро состарюсь? Я уже состарился, пожил свое. А ты, Вася, молодой.
— Да ты же…
— Тихо, тихо! Видел я, как тебе хорошо в машине было. Как ты белую кожу ладонью щупал. Мечтаешь еще на своей тачке покататься? И Люську покатать. А для этого надо живым остаться.
— Да ты что лепишь? Что лепишь? — ожесточенно зашептал бомж. — С ума спятил? Откуда у меня деньги? Что было — все Муха еще раньше снял.
Генерал понял намек буквально и теперь, перепугавшись насмерть, брызгал слюной, разыгрывая праведный гнев.
«С тобой, голубчик, мягко надо. Обходительно, — внутренне усмехнулся Фризе. — А Муха, видать, сразу с побоев начал».
— Вася, ты меня не понял. На машину нам с тобой века не насобирать. Это и навозному жуку ясно. О другом подумай — ни один водила на такой шикарной тачке вонючих бомжей катать не будет! Факт?
— Я же ему долларей сунул. Последнюю десятку.
«Дались ему эти „доллари“, — рассердился Фризе, но виду не подал. Спокойно, как мать разъясняет непонятливому крошке сыну, почему нельзя совать пальчики в пламя газовой конфорки, прошептал:
— В переулке было темно, Вася. Мог водитель разобрать, что у тебя в руке? «Капуста» или «нарезка»?
— Доллари и слепой разглядит, — проворчал бомж. Но уже не слишком уверенно. — Ты чего мне втолковать хочешь?
— Страшно здесь оставаться.
— Здесь не страшно. Здесь люди. Муха уже который день…
— «Капусту» отбирает? Не темни, я догадливый. Одного понять не могу. Кто это такой, кого ты больше Мухи боишься?
Бомж молчал.
— С той лестницы, в 6-м Ростовском, тебя как ветром сдуло. Кинулся как угорелый. И сегодня в первую попавшуюся тачку нырнул. Даже не просек, что иномарка в переулке нас поджидала. Тебя лично поджидала.
Фризе не был уверен, что автомобиль дежурил в переулке. Просто доверился своему ощущению. А такое ощущение не покидало его с того момента, когда громоздкая иномарка притормозила перед выскочившим на проезжую часть Генералом. А еще он просто решил сгустить краски, попугать бомжа.
— Ну и что? — разродился наконец тот.
— А то! Если ты кому-то нужен — жди гостей.